Греховная погибель

У того, что слева, безупречная кожа цвета слоновой кости и густые каштановые волосы, которые падают на плечи. Я помню его с вечеринки… Того, кто шёл ко мне с выражением любопытства на прекрасном лице. Он склоняет голову набок, будто меня знает, но не может вспомнить откуда. В конце концов, магия Николая, возможно, была сильна, чтобы скрыть мою истинную личность. Хотя это и не оттолкнуло архангела полностью.

Тот, что стоит справа, великолепен, как и ожидалось, но есть одна деталь, которая, безусловно, вводит меня в заблуждение. Это она. Женщина-Серафим. Она такая же статная, как и остальные, и выглядит так, словно может доминировать на любом подиуме Милана. Светлые волосы ниспадают до, дерзко торчащей, груди. Даже приталенный белый костюм делает её знойной и женственной. Черты лица мягкие, идеально ровные. Она — воплощение красоты. Я думала, что Адриэль и Лилит восхитительны, но едва ли могут сравниться с ослепительным существом перед нами.

— Селафиэль, — презрительно шипит Адриэль. Острота этого имени могла резать стекло. Я поворачиваюсь к ней, желая узнать больше информации, но она ничего не предлагает, её внимание сосредоточено на Серафиме, гордо стоящем посередине.

Уриэль.

Бронзовая кожа и добрые карие глаза, какими я его помнила, хотя теперь, когда он раскрыл истинную сущность, стал ещё прекраснее. Я хочу ужаснуться, но остаюсь просто смотреть. Как я могла родиться от чего-то столь неестественно поразительного? Когда я знала его как преподобного, действительно видела в нём себя. Или, может, я всё это вообразила, потому что теперь… теперь он слишком велик для человеческих слов. Ни в одном языке нет термина, определяющего его необъятную красоту. Мрачный смешок на мгновение привлекает моё внимание, когда Люцифер качает головой.

— Ну, конечно, — бормочет он. — Вторник, среда и четверг. Чёртовы бараны. — Он снова с высокомерным героизмом проходит сквозь Сем7ёрку и небрежно идёт вперёд, чтобы предстать перед своими бывшими братьями и сестрой. — И кто у нас здесь? Рафаэль, Уриэль и Селафиэль. Потрясён, встретить тебя здесь, сестрёнка.

У женщины-серафима каменное лицо, хотя голос звучит как перезвон ветра.

— И почему, Велиал?

Велиал. Люцифер — Велиал? Так же, как Легион когда-то был Самаэлем.

— Я думал, у тебя есть собственное мнение. Жаль, что ошибся. — Он переводит взгляд на Рафаэля. — А, Раф… Ты всегда был подхалимом. Твоё присутствие меня нисколько не удивляет.

Рафаэль фыркает, хотя я вижу тень раздражения в его взгляде.

— Ты никогда ни во что и ни в кого не верил, кроме самого себя.

— А с чего друг? — Люцифер пожимает плечами. — Твоя слепая вера делает тебя слабым и глупым. Почему ты всем сердцем веришь в то, что, как известно, ложь?

— Если мне не изменяет память, ложь — твоя сильная сторона, Велиал. — Рафаэль улыбается, и хотя улыбка ослепительна, в ней есть что-то зловещее.

Уриэль поднимает руку, чтобы положить конец препирательствам.

— Мы пришли забрать мою пару. Никто не должен пострадать. В кровопролитии нет необходимости, — произносит он глубоким и густым, как тёплый мёд, голосом.

— А если мы хотим кровопролития? — Люцифер бросает вызов, в его словах звучит улыбка.

— Ты это и получишь. Но не нужно жертвовать своими друзьями из-за эго, Велиал. Это не их борьба.

— Чушь собачья, — выплёвывает Каин, делая шаг вперёд. — Вы похитили и пытали нашего брата — нашего лидера. Это наша борьба.

— А вы забрали мою дочь, — парирует Уриэль. — И ваш лидер был моим братом задолго до того, как вы стали даже искоркой в глазах своего создателя. Кроме того, мы все знаем, как ты относишься к своему брату, Каин, Демону Убийства.

Низкое рычание сотрясает грудь каждого члена Сем7ёрки. Даже я ловлю себя на том, что скрежещу зубами от его слов.

— Значит, хочешь свою пару, но не свою плоть и кровь? — вмешивается Люцифер, меняя тему. — Ужасно небрежно с твоей стороны. Знает ли Отец о твоих прегрешениях? Ты не должен стать неплательщиком алиментов.

Я не могу игнорировать укол боли, который его слова причиняет мне. Всё это из-за ангела, которого он любит. Он создал меня, бросил… обманул и бросил. За что? Зачем вообще меня зачинать?

— Моя дочь выбрала свою сторону, — отвечает Уриэль, будто я здесь не стою. — Хотя мне и больно, я не могу выбрать её, рискуя собственной верностью.

— И ты выбираешь Адриэль. Она предала тебя, бросила. Но ты тоскуешь по ней, как потерявшийся щенок. — Люцифер качает головой в благоговейном изумлении. — Звучит очень лицемерно, Уриэль. Даже для тебя.

Выражение лица моего отца остаётся пустым, когда он заявляет:

— Девочку нельзя спасти. Адриэль можно.

— А что, если она не хочет, чтобы её спасали?

— У неё нет выбора в этом вопросе.