Греховная связь

— Ну, давай! — шептал он, не отрывая глаз от строения напротив. — Ну, давай же! — Не успела закончиться первая сторона кассеты, как его нетерпение было вознаграждено: из дверей вышли две юные девушки и остановились на тротуаре, оживленно разговаривая. Одна девушка держала в руке старую хозяйственную сумку, набитую провизией, а другая катила перед собой детскую коляску; малыш регулярно выражал свой протест против затянувшейся, с его точки зрения, болтовни, вопя что есть силы, всем своим поведением показывая, что готов лопнуть, а своего добиться. Наконец, когда вопли и стенания младенца стали невыносимы, подруги распрощались и двинулись в противоположные стороны. Девушка, нагруженная тяжелой сумкой, направилась вверх по улице в „лучшую часть города“.

По тому, как поникли ее узенькие плечики, было видно, что путь предстоял долгий и безрадостный, по жаре и пыли утомительного дня. Поль бросил беглый взгляд в зеркальце, пригладил волосы и подмигнул своему отражению. Ухмыляясь как лис, он включил мотор и на первой скорости не спеша покатил вслед за двигающейся фигуркой, словно охотник, крадущийся за добычей.

— Привет, Алли!

— Поль! — Бросив быстрый взгляд на пустынную улицу, будто желая убедиться, что никого поблизости нет, она заглянула в машину, а Поль нагнулся и с видом зазывалы открыл дверцу.

— Я просто проезжал мимо. А ты домой? Подбросить?

Девушка заколебалась.

— Да… ладно… давай… почему бы нет? — Она с трудом засунула в машину тяжелую сумку.

— Как жизнь, Алли? Давненько тебя не видел.

— Да у меня все в порядке.

Этот безразличный ответ ничего не сказал Полю, зато красноречивее всяких слов говорило другое — этот взгляд искоса, брошенный на него сквозь пряди пепельных волос и золотистое бедро, мелькнувшее в разрезе тоненькой летней юбчонки — черт побери, он чувствовал, как все в нем поднимается! Не дури, скомандовал он самому себе. Заведи, Бога ради, какую-нибудь приличную беседу! И он вновь заговорил.

— Ты так и работаешь два раза в неделю?

По нежному лицу пробежала тень.

— Вик считает, что чаще я ему не нужна. Но даже если бы и была нужна… — она с какой-то горечью замолчала.

— Твой папаша, а? — с сочувствием произнес Поль. „Боится потерять свою маленькую домработницу, старый эгоист“, — подумал он. Вслух же сказал: — Может, он малость поотпустил бы узду, если б решил, что место более солидное. Как расчет работенки в Шаэ Холле?

Она смотрела в окно.

— Я ее не получила. Сказали, что у меня нет опыта.

Поль сочувственно подхватил:

— Им же хуже, Алли. Такая симпатичная девушка, как ты…

Ее нежные и еще не сформировавшиеся черты лица вдруг приобрели новое, им раньше не виданное, выражение.

— Здесь у девушек одно будущее — симпатичные они или нет, — но это не про меня.

— Что ты имеешь в виду?

— Вы видели девушку, с которой я разговаривала у дверей молочного бара?

Поль тут же понял — ей прекрасно известно, что он специально ждал ее напротив кафе и что байка про то, что, дескать, просто „проезжал мимо“ не прошла Он попытался придать голосу холодность:

— Крупную девицу в голубом с младенцем? Да, а что с ней?

— Она училась со мной в одном классе. Ей обещали тогда университетскую стипендию. У нас с ней была одна мечта — уехать в большой город, снять вместе квартирку… И вот посмотрите на нее теперь. Том уже второй ребенок. Жизнь ее сломана.

— Эй, что такое? — пораженный, запротестовал Поль. — Уйма девушек любит детей, ты же знаешь. Славный муж, славный дом, спокойная жизнь — да за это руками и ногами подписалось бы большинство. А дети делают жизнь богаче, так многие говорят…

Даже ему было странно слышать эти речи, ему — Полю Эверарду. Никогда прежде он не задумывался над такими проблемами, считал, скорее, наоборот, что семейная жизнь — это цепи да обуза для нормального парня, а дети — чистый кошмар, от которого надо держаться подальше. Что эта девчонка делает с ним? А он-то полагал себя охотником, а женщин — дичью. На самом же деле она видела в нем ту сторону его существа, которая самому Полю была неведома. В ответ на его неожиданную тираду в защиту брака и материнства по личику Мадонны скользнула тень, которую следовало бы истолковать как презрительную улыбку. Затем она окинула его своим долгим ясным взором и промолчала.

— Так что же ты собираешься дальше делать, Алли? — спросил Поль, чувствуя, что вступает на незнакомую зыбкую почву, где его былой опыт отношений с женщинами не имел ни малейшего значения. — Что еще тебя здесь ждет, если не считать какой-нибудь неважнецкой работенки, а там… — боясь заикнуться еще раз о браке и детях, он не стал продолжать и деликатно умолк.

— Все, что угодно! — ее обычно серо-голубые глаза побледнели от внутреннего огня. — Поль, вы бывали в Сиднее, правда?

— В Сиднее! Ха, это же на другом конце света… — Он остановился. — Ну, был пару раз. Для развлечений местечко что надо.

Она не ответила.

— Ты хочешь развлечься, а? — спросил он со странным ощущением, что отлично знает ответ.

Девушка отрицательно покачала головой.