Греховное падение

— Я понимаю, Мрак, правда, понимаю. Ты на такие жертвы идешь ради меня, но не знаю, что сказать… — замолкаю, сглатывая ставшую вязкой слюну, — недостаточно, не могу ничего с собой поделать, — горько признаю.

Не хочу обманывать. Не после того, как впервые смогла сказать все, что думаю. Да, я люблю его такого — неразговорчивого, мрачного, крайне властного. Быть может, что-то в нем и хотелось бы изменить, но тогда это был бы не Мрак — кто-то другой. Понимаю, что не справилась бы без него, не смогла бы без той поддержки, что он оказывает изо дня в день одним только присутствием, а сейчас и вовсе только от него зависит моя жизнь, дальнейшая судьба, но мной движет не благодарность или страх, удерживая рядом с ним. Нет. Я на самом деле люблю его, просто… так же отчетливо ясно понимаю — хочу слов, признаний, хоть чего-нибудь…

— Люблю, — криво улыбается.

— Э? — Тупо переспрашиваю.

Даже щипаю себя за ладонь. Вдруг послышалось. Но боль чувствуется на ладони, даже хочется ойкнуть, так сильно себя ущипнула, значит, не показалось.

— Довольна? — Уточняет.

Я киваю в ответ неуверенно.

Это же слова любви только что были? Мне, правда, не показалось?

— Надеюсь, мы закрыли эту тему? — Уточняет серьезно.

— Да, — тихо шепчу, пытаясь скрыть довольно улыбку.

Не показалось. Вон какой недовольный сидит. Не любит он нежностей этих, но иногда… Иногда же можно.

ГЛАВА 34

Мрак

Сложно сказать, какие эмоции я чувствовал к ней… С одной стороны — это голод, когда ты хочешь дотрагиваться к человеку двадцать четыре часа в сутки, когда хочешь владеть его мыслями, желаниями, а с другой — злость за ее невероятную бесхарактерность. Нет, мне всегда нравилась ее покладистость, когда она отвечала моим требованиям, следовала указаниям, выполняла, что я прошу, безоговорочно, но так спокойно пускать свою жизнь под откос в угоду махинациям близких… Это раздражало. Она должна прогибаться только под меня, не более.

Я завалил ее работой, доводил до края, испытывая пределы, и она сносила удары судьбы, а когда взорвалась — я даже был рад. Наконец-то. Ведь именно сильной хотел видеть ее Дэвис, да и, признаться, я тоже. Мне не нужна была марионетка, я не этого от нее хотел, не хотел сделать тенью, безвольной игрушкой, нет, мне нужна — покорная, но здравомыслящая женщина, которая самовольно принимает правила игры, сама решающая, когда ей сказать слово — нет. Да, у нас нет стоп-слова, которым часто любят прикрываться в моем клубе, будто бы все добровольно, а девушка может его использовать в любой момент, но только зачем придумывать какие-то слова, когда можно просто сказать — "нет, не хочу, не буду этого делать, отстань".

Но моя радость длилась недолго, Стайл пропала… после ее длительных поисков стало понятно, вмешались те, кого я ненавидел. Ведь именно из-за Альберта — главного врача компании, на которую я довольно долгое время работал, не стало Мисси. Глупая девочка безоглядно влюбилась, даже позволяла проводить над собой его безумные опыты, практиковать нововведения. Он гипнотизировал и с помощью правильных медикаментов, рецепт которых знал только он, заставлял забыть вчерашний день, настраивал, давая указания, на завтрашний. Влюбленная, ослепленная его гением, она не видела ничего, пока не стало слишком поздно… Я же не знал, до последнего верил, что он не использует ее, даже когда мы сидели вместе за совместным ужином, видел, что она счастлива, что только подтверждало мою уверенность, но… В какой-то момент все стало слишком плохо, она не смогла больше выдерживать. Ушла сама… Тихо. Не прощаясь. Разве можно назвать прощанием записку с объяснениями? Нет, никогда. Не выдержав снов, что беспокоили ее, так же, как и Стайл, только моя девочка смогла выдержать, да и воздействие на нее было мизерным, а вот Мисси нет, она сама покончила с этим.

Скорее всего, я так и не смог этого проверить, слишком большое воздействие на мозг было проведено, потому что даже предсмертная записка была неясная, путанная, будто человек терялся в своих мыслях, мирах, реальностях.

Тогда же я ушел из компании, не слушая уверения Альберта, утверждающего, что это неправда и он не виноват в смерти, но Мисси, пусть и не винила его, но указывала на виновника пальцем. Я же так и не смирился с потерей человека, что стала сестрою.

Наша приемная мать заводила много детей, чтобы ей выделяли больше денег на наше содержание, но ее не волновало ни как мы живем, ни что мы делаем, все тратила на себя… Не знаю, куда бы привела нас жизнь… голодных, потерянных, не нужных, если бы не нашелся мой дедушка. Он забрал меня из приемной семьи, именно он дал мне новое будущее, хоть и недолго прожив, но оставив меня наследником всего своего имущества. Я же попытался вытянуть, кого мог, но удалось только Мисси, и то ненадолго.