Греко-персидские войны

Наиболее полная информация о нем содержится у Плутарха: «Персы обязались никогда не подходить к Греческому морю ближе, чем на расстояние дневного конского пробега, и не плавать на военных кораблях или судах с медными носами в водах между Темными скалами[87] и Ласточкиными островами. Каллисфен, впрочем, говорит, что варвар такого договора не заключал, но на деле выполнял эти условия из страха, внушенного ему этим поражением, и так далеко отступил от пределов Греции, что Перикл с пятьюдесятью кораблями и Эфиальт всего лишь с тридцатью, даже миновав Ласточкины острова, не встретили за ними ни одного персидского военного судна. Однако ж в сборник постановлений Народного собрания, составленный Кратером, включена копия договора как существовавшего в действительности. Говорят даже, что по случаю этого события афиняне воздвигли алтарь Мира и оказывали особые почести Каллию, участвовавшему в посольстве к царю» (Cim. 13).

Данная информация подтверждается афинским оратором Ликургом, в «Речи против Леократа» он перечисляет подвиги своих земляков: «Основным результатом победы было то, что они, не довольствуясь воздвигнутым на Саламине трофеем, установили во имя свободы Эллады твердые границы для варваров; запретив их переходить, они заключили договор, не разрешавший военным судам плавать от Кианейских скал до Фасилиды и предоставлявший автономию эллинам, не только живущим в Европе, но и населяющим Азию»[88] (73). При этом совершенно непонятно, о какой битве при Саламине идет речь, поскольку данную фразу можно толковать по-разному – либо Ликург имел в виду 480 год до н. э., либо 450-й.

Исократ в «Панегирике» также упомянул о том, чем обернулись для персов условия Каллиева мира: «Ни один их корабль не смел заплывать по эту сторону Фаселиды; им ничего не оставалось, как соблюдать мир и уповать на будущее, не рассчитывая на свои нынешние силы» (IV. 118). В дальнейшем Исократ продолжит развивать тему: «Как резко изменилось соотношение сил, будет ясно, если сравнить условия договора, заключенного с персами во времена афинского могущества, и договора, который заново заключен теперь. Тогда мы определили границы царских владений, установили предел дани, которую выплачивали царю некоторые эллинские города, и запретили варварам плавать по морю» (IV. 120). В данном отрывке ритор противопоставляет мир, заключенный Каллием, Анталкидову миру[89], согласно которому малоазийские греки вновь должны были признать власть персидского царя.

В «Ареопагитике» Исократ вновь вернется к условиям Каллиева мира и сообщит новые подробности мирного договора: «Варвары же были настолько далеки от вмешательства в дела эллинов, что их военный флот не появлялся далее Фаселиды, а сухопутные войска не переходили реку Галис» (80). Но вряд ли такое могло быть, ведь в Сардах по-прежнему находился персидский сатрап, а река Галис протекала восточнее. Персидские войска регулярно через нее переходили, направляясь в Лидию, и говорить о том, что они ее по условиям договора не пересекали, возможным не представляется. Исократ просто выдает желаемое за действительное.