«Гремя огнем». Танковый взвод из будущего

Обернувшись, капитан узнал своего сокурсника по академии. Фамилия его, как назло, вылетела из головы, тот происходил из остзейских баронов и за прилипчивость получил прозвище Карлуша. Кроме того, Карлуша отличался особой щепетильностью в части карьеры. Собственной. Проще говоря, был он откровенным чинодралом, за что и был сокурсниками нелюбим. Нет, среди поступающих в Академию Генерального штаба вряд ли были не озабоченные продвижением по службе, но напоказ этого никто не выставлял. Карлуша же этого не понимал и абсолютно не стеснялся.

— А смотрю, ты это или не ты! Знаю, знаю, представлялся по случаю вступления в должность. Не устроила тебя наша штабная жизнь. И ты прав, прав, рота у тебя отдельная, да еще и опытная, через три года, сразу как выслуга выйдет, подполковничьи погоны наденешь. А если дело грамотно поставить да роту в батальон развернуть, то и до полковника дотянуться можно!

Кондратьев с трудом вклинился в словесные излияния бывшего сокурсника:

— Ты-то сам здесь какими судьбами?

— Как какими? Я же при штабе округа в управлении квартирмейстера. А ты — ловкий малый, еще и жалованье полуторное своей роте выхлопотал. Пойдем, пойдем, назначение твое отметим…

— Извини, но сегодня — никак, дела.

Отвязавшись от Карлуши, Кондратьев направился в гостиницу, никаких других дел в Казани у него не было. В холле гостиницы капитана окликнул портье:

— Господин капитан, вам срочная телеграмма! Только что посыльный принес.

Вскрыв конверт, Кондратьев пробежал глазами короткие строки на телеграфном бланке. К концу чтения лицо его было белым как мел. Придя в себя, он почти бегом поднялся в свой номер, также спешно собрался и уже через полчаса был на вокзале.

Екатеринбургский полицмейстер пребывал в чине титулярного советника, то есть был равен капитану Кондратьеву по званию. А разговор предстоял весьма горячий.

— Не соблаговолите ли объяснить, что здесь произошло, господин титулярный советник?

Полицмейстерские усы воинственно встопорщились.

— Объясню, обязательно объясню, господин капитан. Два ваших дезертира одного городового убили, четверых детишек сиротами оставили. Второго ранили, будет ли жить — еще неизвестно. Вот что здесь произошло.

Дальше выяснилось, что, убив городового среднего оклада Пузырева, оба злоумышленника задержались, чтобы завладеть его оружием. Это их и сгубило, подоспел второй городовой. В него стреляли с большого расстояния и потому промахнулись, городовой начал стрелять в ответ. На звуки перестрелки к городовому подоспело подкрепление, ловушка вокруг злодеев захлопнулась. Спасаясь от пуль, дезертиры укрылись в подсобном помещении, откуда продолжали отстреливаться, тяжело ранив еще одного городового и слегка зацепив второго. Перестрелка завершилась, когда оба оборонявшихся были убиты.

— Где тела?

— Так закопали уже, дело закрыто, чего их хранить.

— Вещи от них какие-нибудь остались?

— Почти ничего. В сарае пожар возник, один из покойников даже обгорел.

Понятно, видимо, перед гибелью беглецы успели сжечь какие-то бумаги, а потом уже и сарай полыхнул.

— И где это «почти ничего»?

— В охранном отделении, все туда передали.

Кондратьев уже собирался было отправиться к жандармам, но тут его будто что-то толкнуло:

— А наган, из которого они отстреливались, тоже у жандармов?

В точку! Полицмейстер, смутившись, отвел глаза:

— Нет, жандармы им не заинтересовались, хотя странный у них был револьвер. Никогда такой маркировки не встречал, и мушка необычная.

Врет, зачем-то припрятал господин титулярный советник не совсем обычный наган. Интересно зачем? Просто любопытство или…

— Этот наган за моей ротой числится, извольте вернуть!

— Хорошо, хорошо, вернем.

Пока посыльный бегал за револьвером, в кабинете царила тягостная тишина. Наконец наган принесли. Кондратьев взял его в руки, понюхал ствол: пахнуло застарелым запахом сгоревшего пороха. Еще одна неожиданность — в каморах барабана ни одного целого патрона, только стреляные гильзы.

— Это что же, выходит, они до последнего патрона отстреливались?

— Выходит, так.

— А убили их уже после того, как патроны кончились?

В точку! Полицмейстер начал оправдываться:

— Ну, сами понимаете, один городовой убит, второй ранен, их сослуживцы очень злы были, вот и…

— …расстреляли безоружных, — продолжил Кондратьев.

— Ну зачем же так, — заерзал полицмейстер, — дезертиры ваши тоже не ангелы! За убийство городового им петля светила.

— Это должен был решить суд!

— Хорошо, хорошо, давайте так, господин капитан: я не поднимаю вопроса об убитом, вы — забываете об обстоятельствах гибели ваших дезертиров, — предложил мировую полицмейстер.

Капитан задумался. С одной стороны, мерзко все это, но доказать все равно ничего не получится, городовые друг за друга горой встанут. С другой — мертвым уже все равно, а живые могут пострадать. Если это дело раздуют, с таким трудом созданную роту разгонят, дело механизации русской армии заморозится на несколько лет. А люди? Что будет с людьми? Если же принять предложение полицмейстера, то дело можно будет спустить на тормозах, без большого шума.

— Договорились, господин титулярный советник.