Гренадилловая шкатулка

Струящийся в окно серебристый свет падал на туалетный столик и лежащий на нем альбом Партриджа, который я стащил из сундука, когда вместе с Элис осматривал комнату моего друга. Мне еще предстояло тщательно изучить его, но пока, бегло пролистав страницы, я не нашел там ничего, кроме эскизов и набросков отдельных предметов мебели.

Едва в сознании всплыло имя Элис, меня захлестнуло раскаяние. Зачем я польстился на прелести Фанни Харлинг? Тщетно я пытался оправдать свой проступок, твердя себе, что я свободный человек, не давал Элис никаких обещаний и подобные случайные связи необходимы для моего душевного равновесия. Что плохого в том, что я позволил себе разрядиться с женщиной, жадной до удовольствий, которые я могу предложить? В сущности, многие сочли бы мое поведение великодушным.

И все же на душе было неспокойно. Я подозревал, что Элис не обрадуется, когда узнает про мои похождения, и теперь, по зрелом размышлении, понял, что проявил себя полнейшим глупцом. Совокупление с Фанни утолило голод тела, но настроение от этого не улучшилось. Я испытывал раскаяние, а не удовлетворение. Вследствие чего возникал еще один тревожный вопрос: а свободен ли я? Неужели Элис каким-то образом проникла в мое сознание и сердце — без предупреждения, не спрашивая у меня соизволения? Поэтому я и мучаюсь теперь угрызениями совести, корю себя за аморальность, что совершенно чуждо моей натуре? Конечно, в душе я знал ответы на все эти вопросы. Я сделал то, на что никогда не считал себя способным: увлекся женщиной, которая смотрит на меня с подозрением. Элис обольстила, одурманила меня.

Путаные озадачивающие мысли продолжали терзать меня, поэтому немудрено, что я не мог уснуть. Наконец, поняв, что нет смысла лежать, дрожа, досадуя и бичуя себя, я поднялся. Завернувшись в одеяло, я взял тетрадку Партриджа и при свете луны стал изучать страницы.

Я быстро пролистал эскизы шкафчиков, сундуков, багетов и сложных орнаментов. Партридж обладал удивительной способностью создавать потрясающе красивые сочетания пропорций и элементов: я видел их на каждой странице. В середине тетради я наткнулся на эскиз инкрустации, которую мы обнаружили на крышке его ящика для инструментов. На нем были изображены те же два человека в античных одеждах: старый и молодой — один стоит, другой лежит, распростершись ниц перед греческим храмом; на заднем фоне порхает птица. Под эскизом — надпись мелкими буквами: «Дедал и Талос,[17] подражание Киприани». Название ни о чем мне не говорило, хотя имя Киприани я слышал. Это был итальянский художник, недавно прибывший в Лондон и прославившийся своими портретами служанок, облаченных в тоги.

Я стал смотреть дальше. Следующая страница была почти пуста. Я увидел на ней только детальный чертеж храма, служившего фоном для сцены с фигурами. Я перевернул страницу. Еще один подробный эскиз, в котором мне не сразу удалось разобраться. В конце концов я решил, что это тот же самый храм, только в необычном ракурсе. Имея склонность к изучению и мысленному разбору конструкций, я с особым интересом рассматривал разные виды одного и того же предмета. Я вновь заглянул на прежнюю страницу, чтобы сверить наброски. Сравнивая различные элементы, сличая линии и штрихи, я вдруг осознал, что наткнулся на находку исключительной важности. Это был не просто рисунок инкрустации на крышке ящика. Передо мной лежал чертеж объемного предмета. Чертеж шкатулки из древесины гренадилло.

От возбуждения у меня свело внутренности. Я перевернул следующую страницу и увидел чертежи, объясняющие работу потайного механизма. На них были подробно обозначены каждый паз, каждое соединение. Теперь я видел, что средний участок крыши представляет собой скользящую панель, которая сдвигается с места при нажатии на крошечный уголок облицовки. За ней открывалась еще одна подвижная панель, крепившаяся под прямым углом к первой. Ниже находилась полость, где хранился ключ. Замок тоже был спрятан — таился под колонной, которая сдвигалась при опускании противоположной стенки. При этом одна стена храма откидывалась на петлях, открывая доступ к нише и ее содержимому. Механизм был простой, но надежный — несколько видоизмененный вариант затворов, используемых в секретерах и шкафчиках с потайными отделениями. И, как мне самому пришлось убедиться, если не знать точно, где и в какой последовательности нажимать, открыть шкатулку было невозможно.