Грендель

Судьи вновь удалились на совещание, и Клевако пояснил своему подзащитному: сейчас они должны решить, как закончить судебный процесс. Им предстояло создать прецедент, и тут были варианты.

Самый выгодный для Умельца – его признают членом племени роомохов и отправят на Можай. Такую возможность адвокат не исключал, но не советовал Дасалю слишком на это надеяться.

Могли судьи и настаивать на своем: мол, нет документа, значит, подсудимый считается гражданином Союза. В таком случае Дасаля упекут за решетку. Но это решение нужно будет обязательно обжаловать, и неизвестно, чем все закончится. А уж он, Клевако, постарается поднять побольше шума вокруг обвинительного приговора. Такая головная боль судьям вовсе ни к чему. Ведь они будут иметь в виду и такое возможное развитие событий: Клевако документально оформит свидетельства роомохов об отказе Дасаля от союзного гражданства и его приеме в члены племени и добьется пересмотра дела. И тогда Дасаль сам подаст в суд на этих самых судей за то, что они приняли неправильное решение. И потребует от них компенсации – как моральной, так и материальной. В общем, мороки будет предостаточно.

А поэтому, продолжал видавший виды адвокат, хоть судьи, скорее всего, и признают Дасаля виновным, но найдут вескую причину для того, чтобы освободить его из-под стражи прямо в зале суда. И груйку лучше всего потом не качать права, добиваясь признания себя невиновным, а убраться подальше от Селеби и больше ни на чем не попадаться.

И матерый адвокат не ошибся со вторым вариантом!

Да, суд признал Станиса Дасаля (слово «гражданин» произнесено не было) виновным в разбойном нападении на гражданина Никла Цукана. Но счел возможным, учитывая досудебное пребывание Дасаля под стражей, освободить его в рамках буквально полчаса назад стартовавшей акции «Союзный суд – самый гуманный суд в мире!» Поскольку судьи отсутствовали в зале заседаний часа два, можно было предположить, что они согласовывали с кем-то наверху поспешно придуманную ими акцию.

– Так что я чист, как стеклышко, господин начальник, – победно улыбаясь, подытожил Станис Дасаль и вытряхнул в рюмку последние капли ликера.

Шерлок продолжал хранить угрюмое молчание, вяло кроша ложкой остатки пирожного. Это был тот случай, когда видишь несправедливость, но ничего не можешь поделать.

Дасаль допил ликер, поставил локти на стол и, обхватив руками щеки и чуть покачиваясь, долгим взглядом посмотрел на майора.

– Понимаю, господин Тумберг, – вдруг очень серьезно сказал он. – Вам обидно, вся ваша работа похерена. Я сейчас в натуре должен срок тянуть. Но мне что – надо было самому в хату проситься? Вот вы бы попросились?

Тумберг поднял голову и увидел, что в зал вошли трое мужчин. Один широкими плечами и бородой смахивал на Беовульфа из недавнего фильма, только одет был в лиловый жилет и такого же цвета брюки. Двое других, явно постарше, свои элегантные пиджаки подбирали словно по контрасту: безупречно белый и беспросветно черный. Бородач мельком взглянул на тихий зал и повел рукой в сторону ближайшей свободной беседки.

– А закрывать меня сейчас не за что, – вновь заговорил груйк, не дождавшись ответа от следователя. – Я никого не трогаю, чту, как говорится, уголовный кодекс.

Шерлок продолжал смотреть на вошедших. Ему не о чем было говорить с ускользнувшим от наказания преступником. Дасаль увидел, что следователь глядит куда-то ему за спину, и резко обернулся. Наверное, подумал, что там возникли полицейские, и сейчас они будут его вязать. И так же резко принял прежнее положение – лицом к Тумбергу. Будто действительно испугался. Хотя вряд ли – блинообразное лицо Умельца было не испуганным, а каким-то злым. Груйк нервно схватил бутылку, обнаружил, что там пусто, и со стуком вернул ее на стол.

Шерлок оставил в покое недоеденное пирожное и собрался подняться со стула и уйти, лелея надежду на то, что Дасаль все-таки когда-нибудь угодит за решетку. Но тут уроженец Макатронии подался к нему:

– Вот скажите, начальник, что бы вы сделали, если бы кто-то устроил вам крупную подляну?

– В смысле? – сдвинул брови Тумберг.

– Ну, толканул вам какой-нибудь фуфель под старину, – пояснил груйк. – Или еще хуже – слил центряк, зная, что он с крапом.

– Со мной такого произойти не может, – с холодком произнес Шерлок.

– Да не, я же в принципе спрашиваю, как бы абстрактно… ну, вообще, – прошепелявил Дасаль. – Метафизически-трансцендентально, как один авторитет, Фима Куб, любил выражаться. Вот пострадали вы от крупной подляны – как вы этому чмошнику лашить будете?

– Я ему мстить не буду, – ответил Тумберг. – Конкретно, и даже диалектически-апостериорно. Если он совершил противоправное деяние, я привлеку его к ответственности.

– Значит, заложите? – прищурился груйк.

– Привлеку к ответственности, – повторил майор.

– Сделал подляну – лови ответку, – задумчиво произнес Дасаль.

– Нарушение закона должно быть наказуемо, – изрек Шерлок.

– Вообще-то, закладывать западло, но если речь идет об ответке… – груйк замолчал и принялся с силой тереть нос.