Грешная и желанная

О, какое приводящее в ярость унижение! Ее глаза запылали.

По непонятной причине все это ее смертельно ранило.

– Вы меня вообще не знаете, – сказала Тэнзи хрипло, чувствуя, как горит лицо. Наверняка оно сейчас убийственно, неприлично багровое.

– Немного знаю, – легко отозвался он утомленно. – И этого немногого вполне достаточно.

Он прислонился к стене террасы, чиркнул спичкой о коробок и закурил сигару, даже не спросив у нее разрешения. Выдохнул дым и устремил взор на пейзаж, который наверняка знал не хуже своего отражения в зеркале.

Своего собственного проклятого, красивого, незабываемого лица.

– Полагаю, вы правы, – сказала Тэнзи. – Но вы и должны знать, разве неправда, капитан Эверси? Потому что из всех людей именно вы знаете, что весь смысл в том, чтобы добиваться кого-то или чего-то. И только это вы и делаете. Все остальное – пустая трата времени. Упаси боже, чтобы женщина первая проявила к вам хоть каплю интереса. Бьюсь об заклад, вы сбежите от нее, как перепуганный маленький мышонок.

Похоже, она не в состоянии контролировать, что вылетает из ее рта, когда Йен находится рядом. Вне всякого сомнения, говорить это было неразумно.

Он резко повернул голову, от удивления широко раскрыв глаза, а затем побагровел, охваченный настоящим гневом. Тэнзи быстро отступила назад, словно боясь, что он кинется на нее.

Но тут в его глазах вспыхнул явный интерес. Он долго, пристально рассматривал ее, и сердце Тэнзи сильно, до боли запрыгало в груди, как дворняжка, ждущая, чтобы ее погладили или пнули, как будет угодно хозяину. И она злилась на собственную неопытность, на то, что не может приказать сердцу вести себя по-другому.

По крайней мере, он впервые ее разглядел.

О, как ей хотелось знать, что он видит.

– Знаете кое-что о том, как быть маленьким перепуганным мышонком, Тэнзи? – мягко спросил он.

О!

Теперь она чувствовала себя бабочкой, пришпиленной к доске.

Как, как, как ей хочется чем-нибудь в него швырнуть!

Тэнзи открыла рот, но не смогла произнести ни слова. Ее голос замерз. Застыл. Окоченел.

Она просто повернулась и…

Нет, не то чтобы по-настоящему побежала.

Но пошла гораздо быстрее, чем следовало.

Ее шаги отдавались в коридоре эхом, отчего казалось, что она сама себя преследует, а он сухо крикнул вслед:

– Всегда пожалуйста!

Глава 14

Чувствуя, что все еще кипит от злости, Йен стремительно шел в противоположную от праздника сторону.

Как оказалось, направлялся он к кухне, но понял это, только когда дошел до нее. К этому времени к его гневу стало примешиваться некое чувство. Этот очень трудный для понимания гнев свежо и ярко вспыхивал всякий раз, как он представлял себе руку Саттона, сжимающую запястье Тэнзи Дэнфорт, и ее попытки вырваться. Внутри все скрутилось в тугой узел. С каким удовольствием он бы размазал Саттона по стенке! Тот мог сделать ей больно. Или (очень неумело) поцеловать против воли, а ни одна женщина не должна переживать такое!

Да как смеет эта девица подвергать себя подобному риску?! Какой дурой нужно для этого быть?!

Йен резко остановился и начал глубоко, медленно дышать. Его честности хватало, чтобы понимать – такой гнев явно выходит за рамки сложившихся обстоятельств.

Поэтому вы это делаете?

Ага. Вот в чем дело. Что, во имя господа, эта девушка о нем слышала? Или это просто догадка, нацеленная так же искусно, как она целилась из того мушкета?

Каким-то извращенным образом эта мысль его развеселила.

Эта мысль потащила за собой что-то, разбавлявшее его негодование. Что-то, похожее на… да не может быть… на восхищение?

Очень, очень вынужденное восхищение.

Она быстро соображает, надо отдать ей должное.

Он остановился в кухне. Хвала небесам, здесь пока было спокойно и свет неяркий. К восторгу Йена, на блюде, словно ожидая его, лежала соблазнительная, большая, пышная, золотистая лепешка. Как раз то, что нужно в таком настроении. Это наверняка судьба.

Он протянул руку.

Тут что-то мелькнуло, и его несильно шлепнули по руке.

Он вскрикнул.

Обернулся и увидел миссис де Витт.

– Ой! Зачем же драться? Вы жестоко ранили мои чувства, миссис де Витт.

Она негромко засмеялась.

– Можно подумать, это хоть кому-нибудь удавалось. Эй, не трогайте ее, мастер Йен. Это для мисс Дэнфорт.

Что, теперь даже лепешки очарованы мисс Дэнфорт?

– Вот эта конкретная лепешка предназначена мисс Дэнфорт? Умоляю, объясните. Почему?

– Да, она любит такие больше всего, а людям, понимаете ли, нравится немножко баловать эту девочку.

– Людям нравится, да, – сказал он, но миссис де Витт не заметила иронии в его тоне. – Но у вас наверняка есть еще одна такая же для меня.

– Только после обеда, когда я их испеку.

– Даю за эту шиллинг, – по-детски глупо предложил Йен.

Она фыркнула.

– Поешьте сыра.

– Я хочу лепешку. Я хочу эту лепешку!

– Слушайте, мастер Йен, может, вы собираетесь выйти замуж за герцога или кого-нибудь в этом роде? Может, вы один-одинешенек в целом мире? Может, вы сегодня выиграли приз?

– Вероятно, ответ будет нет, нет и нет, – признавая поражение, согласился он.

– Ну и все, – отрезала почтительная дама, как будто это все решало.