Грешная одержимость

— Ты мой рай. — Говорю я, целуя ее в губы, я и забыл, что все говорил по-русски.

Тепло исходит от голубых глаз Дани, заставляя меня пульсировать внутри нее, а ее веки опускаются от удовольствия, когда ее киска пульсирует от очередного толчка.

— А что насчет другого? Красивый цветочек?

Меня впечатляет ее произношение. Для человека, который не говорит по-русски, у нее есть на это слух.

— Это означает красивый цветок. — Говорю я.

Дани удовлетворенно мычит, ее губы кривятся в мягкую улыбку.

— Мне нравится.

— Хорошо, — выдыхаю я и целую ее еще глубже. Но я разрываю поцелуй, снова начиная твердеть.

— Еще разок? — Предлагает она с надеждой в глазах.

— Как бы мне этого ни хотелось, у меня сегодня работа.

Дани очаровательно надувает губы, прежде чем сдаться.

В последнем целомудренном поцелуе я отстраняюсь от нее и скатываюсь с кровати. Оглядывая комнату, я ищу телефон, чтобы узнать, который час. Но я, должно быть, оставил его на ночь в спортивной сумке.

— Я сейчас вернусь. — Говорю я, когда Дани садится на кровати, натягивая одеяло на свою дерзкую грудь.

Присев возле входной двери, я роюсь в содержимом, пока не нахожу свой телефон, но он не работает. Упс. Я должен был быть на связи.

Взглянув на часы на стене, я понимаю, что у меня есть еще час до того, как я должен быть в доме Петра. Возвращаясь в спальню, я подключаю телефон и направляюсь в ванную, чтобы быстро принять душ, пока Дани одевается.

Затем, обмотав полотенце вокруг талии, возвращаюсь назад, чтобы включить телефон и проверить, не пропустил ли я какие-нибудь сообщения.

— Блядь! — Я злобно ругаюсь, когда мой экран загорается, показывая несколько пропущенных звонков и текстовых сообщений.

— Что? — Спрашивает Дани, а я просматриваю все больше сообщений с просьбой немедленно приехать в дом Велесов.

Временная метка первого сообщения: 20:37.

— В чем дело? — Повторяет Дани, подходя ко мне, когда я заканчиваю читать.

— Вчера вечером я должен был быть на связи, но не услышал телефон. Звонил Петр. Что-то случилось. — Я начинаю действовать, бросая телефон на кровать, чтобы быстро одеться.

— Черт, — шепчет Дани, округлив глаза и следуя за мной взглядом по комнате. — Что это может быть?

— Я пока точно не знаю. Все, что я знаю, это то, что Сильвия была в опасности. Извини, но нам пора идти.

— Хорошо, — соглашается Дани, быстро собирая свои вещи, пока я заканчиваю сборы.

Остановив такси, как только мы выходим за дверь, мы с Дани забираемся внутрь. Моя нога нетерпеливо подпрыгивает, пока мы едем по мосту в Бруклин, а нежная рука Дани лежит на моем колене.

— Я уверена, что все будет хорошо, — шепчет она, пытаясь облегчить мое беспокойство.

Обхватив ее пальцы своими, я поднимаю ее руку, чтобы поцеловать ее ладонь. И я заставлю себя поверить ей и сохранять спокойствие. Хотя я чувствую себя совершенно ужасно. Я должен был быть доступен. Я знаю, что семья Петра нуждается во мне сейчас больше, чем когда-либо. И я всем обязан им. Но я их подвел, не беря трубку, когда они во мне нуждались.

И теперь, какими бы ни были последствия, вина ложится на мои руки.

Такси первым останавливается перед домом Дани, и она быстро целует меня в щеку, прежде чем выскользнуть из машины. Я лишь замечаю ее обеспокоенное выражение лица, когда она оборачивается и смотрит, как такси уезжает. Затем мы идем дальше по улице и заворачиваем за угол перед грандиозным особняком Велесов из коричневого камня.

Я поднимаюсь по лестнице и через мгновение оказываюсь внутри, Вэл грозно хмурится на дверь.

— Ох, добрался, — рычит он на меня по-русски.

— Где он? — Я отвечаю на нашем родном языке, не удосужившись ответить на его резкий комментарий.

— В кабинете.

Я направляюсь туда, не говоря больше ни слова, мое сердце застыло в груди.

— Заходи, — хриплым голосом командует Петр, когда я стучу в дверь.

Я захожу внутрь и обнаруживаю, что комнату занимают члены совета Петра. Юрий Панченко выглядит нервным, как никогда. А Глеб пристально смотрит на меня зелеными глазами, его эмоции скрыты за непроницаемой стеной. Матрона же смотрит на меня с холодным разочарованием, и это ранит меня до глубины души. Потому что именно она привезла меня в Америку и дала мне эту бесценную возможность. И я ее подвел. Я вижу, что это ясно написано на ее лице.

— Вы извините нас на минутку? — Петр просит совет, и они, не говоря ни слова, встают и выходят из комнаты.

Гнев делает его тон напряженным, и когда я наконец осмелюсь встретиться со стальным взглядом Петра, я знаю, что он не отпустит меня так легко.

— Я знаю, что у вас с Вэлом были значительные дополнительные обязанности: защищать нас с Сильвией, пока мы не найдем достаточно охранников, которым мы доверяем, — заявляет он ровным и холодным голосом. — Но ты согласился на дополнительное время, и я тебе за это щедро плачу. И когда ты нам понадобился, ты не взял трубку. Где ты был?

— Мне очень жаль, Пахан. — Говорю я, становясь на колено перед Петром, положив одну руку на одно колено и умоляюще склонив голову. — Ничто не может оправдать мою легкомысленность.