Грешник

– Ты слышала меня, – вкрадчиво произношу я. – Я хочу видеть тебя, пока ты ешь. Хочу узнать, какого цвета твой лифчик, увидеть форму твоих маленьких сосков, когда они заострятся от холода и желания снова оказаться в плену моих теплых губ.

Она опять сглатывает, и на этот раз не потому что ест.

– Господи, – шепчет Зенни, и я не могу сказать, злится она или молится. В любом случае это не имеет значения. Она быстро стягивает с себя футболку и отбрасывает ее за спину.

Я одобрительно хмыкаю, наклоняясь вперед, чтобы получше рассмотреть. На ней бледно-лавандовый лифчик, цвет которого приятно контрастирует с темной кожей, и под тонкой тканью я вижу темные кружочки сосков, которые твердеют и превращаются в упругие бугорки.

Ниже виднеются слабые очертания ее ребер и почти стертый рисунок, похожий на мандалу, спиралью спускающийся к бедрам.

Студентка колледжа, которая иногда забывает поесть.

Студентка колледжа, которая, лежа в кровати, учит материал и от скуки рассеяно рисует на собственной коже.

В типичной для Зенни манере, одновременно бесстрашно и неуверенно, она расправляет плечи, ничего не скрывая от моего голодного взгляда, и нервно покусывает нижнюю губу.

– Прекрасно, – выдавливаю я и вижу, как моя похвала влияет на нее.

Хорошо. Я планирую много хвалить ее в течение следующего месяца.

– Теперь доедай, а я пока тобой полюбуюсь.

– Я… что?

– Доедай. Я знаю, что сегодня после занятий ты отправилась в приют и, скорее всего, ничего не ела с самого завтрака.

Уголки ее губ подрагивают.

– Может быть.

– И как часто ты настолько занята учебой и приютом, что не успеваешь поесть?

Зенни потирает рукой плечо и отводит взгляд.

– Часто, – признается она.

– Сегодня вечером этому настанет конец, – сурово заявляю я. – Ешь.

В какой-то момент мне кажется, что она произнесет слово «мудак» и велит мне остановиться. Ей не нужно, чтобы какой-то белый парень играл с ней в папочку, и ей определенно не нужно, чтобы кто-то обращался с ней так, будто она не способна позаботиться о себе. Но Кэролин Белл была социальным работником, пока у нее не диагностировали рак, один из братьев Белл служил священником, другой работает до изнеможения, как будто он вечный. Я видел, что происходит с загруженными работой людьми, и знаю, что гораздо легче оправдать бессонную ночь ради дела, чем потратить десять минут на приготовление бутерброда. Самым бескорыстным, самым целеустремленным людям необходимо разрешение позаботиться о себе. Они нуждаются в человеке, который в первую очередь будет думать об их благополучии, потому что сами они этого не сделают.

Слово «мудак» так и не слетает с ее губ. Ее глаза вспыхивают раздражением, затем в них отражается какая-то внутренняя борьба. Зенни прикусывает нижнюю губу, ее рука замирает над вилкой.

После недолгого молчания она берет ее и кладет в рот кусочек запеканки. Затем еще один, и еще, пока тарелка не пустеет. Я наблюдаю за ней все это время, вытянувшись на стуле и кайфуя от этого нового чувства – мощной смеси желания и дикого удовлетворения от того, что я могу позаботится о ком-то. А еще от того, как она ест приготовленную мной еду, и обещания, что вся эта гладкая кожа медленно покроется мурашками.

Она отодвигает тарелку и кладет вилку на стол, одаривая меня взглядом, в котором явно читается вопрос «Ну?». При этом ее тело слегка подрагивает от предвкушения, потому что она думает, будто я вволю накомандовался и теперь мы перейдем к той части, где я лишу ее почти-девственности.

Я безумно хочу это сделать. Но сначала у меня есть кое-какие планы. Потому что, если бы она на самом деле была моей девушкой, то все развивалось бы стандартно, но поскольку я официально согласился на проект «Сомнения», я намерен сделать для этого эксперимента все, что в моих силах. Соблазнение, проявление знаков внимания и властности, развлечение – все.

Я встаю, не утруждая себя тем, чтобы поправить возбужденный член, упирающийся в брюки. Я так долго был возбужден сегодня вечером, что перестал волноваться, заметно ли это. Зенни следит за тем, как я убираю со стола и ставлю посуду в раковину, и я не раз замечаю, как ее взгляд задерживается на очертаниях моей эрекции.

Я борюсь с желанием ухмыльнуться, но только пока мою руки и затем помогаю ей подняться со стула. Я провожу пальцем вниз по ее животу, обводя пупок, пока она не начинает дрожать.

– Зенни, я собираюсь расстегнуть твои джинсы, – предупреждаю ее. – Опустить молнию вниз, затем скользнуть пальцами в твои трусики и поиграть с тем, что там найду. Хорошо?

– Да, – выдыхает она, ее тело подрагивает под моими пальцами, когда я выполняю свое обещание, медленно расстегивая металлическую пуговицу на ее джинсах.