Грешник

Конечно, я всего лишь шучу, что хочу провести остаток своей жизни с самой красивой, обворожительной, сексуальной женщиной, которую когда-либо встречал. Это все шутка. Ха-ха-ха. Вот умора.

Господи боже! Я в полной заднице.

– Шон? С тобой все хорошо? Ты вдруг стал таким напряженным и тихим.

– Все отлично, – вру я, но, к сожалению, напряжение в моем голосе ясно дает понять, насколько я не в порядке. Грудь сдавливает от мысли, что я больше не знаю, кто такой Шон Белл, и все, чего я хочу в этом долбаном мире, – это быть рядом с этой девушкой. Но даже когда обнимаю ее, мне мало этой близости. И я осознаю, что она никогда не будет моей. Она всегда будет принадлежать Богу. И это причиняет ужасную боль.

Но прежде чем Зенни успевает сказать что-либо о моей очевидном огорчении, из громкоговорителя раздается голос диджея, заглушающий всю болтовню на катке.

– Сегодня вечером у нас совершенно особенное парное катание. Эта песня посвящается Зенни. От Шона.

Зенни поворачивается в моих объятиях, и невозможно сказать, удивлена она или встревожена, потому что выражение ее лица во многом отражает и то и другое.

– Зенни, Шон говорит, что ты можешь заставить этого грешника изменить свой образ жизни, – продолжает диджей. На самом деле это слова из песни, которую я выбрал, но он произносит их с такой медоточивой интонацией, что это действительно похоже на речь влюбленного, и на мгновение я задаюсь вопросом, смог бы я сам так сказать? Я уже хочу жениться на этой девушке. Какие еще привычки старого грешника изменятся, оттого что он рядом с ней?

Гаснет свет, начинают вращаться дискошары, и из динамиков раздается песня Бруно Марса «Locked Out of Heaven». (Видите, шестьдесят долларов делают свою работу. Шестьдесят долларов, принадлежащие теперь помощнику администратора и по совместительству давнему приятелю Эйдена по студенческому братству.)

– Обожаю эту песню, – признается Зенни, и это самые осторожные слова за все время существования мира, которые кто-либо когда-либо произносил. Я смеюсь и тяну ее за руку, чтобы вернуться на каток.

– Я знаю, – говорю в ответ. – Перед приходом сюда я подсобрал кое-какую информацию. – Но не признаюсь, что под «сбором информации» я подразумеваю, что как влюбленный подросток просматривал ее страницу в «Инстаграм»[2].

Диджей провожает с катка всех, у кого нет пары, и вскоре остаются только несколько неуклюжих подростков и мы с Зенни, единственные взрослые. Несмотря на первоначальную настороженность, Зенни проникается моей небольшой выходкой, крепко держа меня за руку, и подпевает. Она выглядит такой соблазнительной, что я изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не подхватить ее на руки и не умчаться с ней подобно дикарю. И в конце песни она даже позволяет мне неспешно поцеловать ее на глазах у всех, пока каток не взрывается улюлюканьем и аплодисментами и она не отстраняется со стыдливой улыбкой.

– Мне жаль, что ты пропустила столько развлечений, будучи подростком, – говорю я, когда песня меняется и мы снова начинаем кататься. – Но тебе стоит признать, что некоторые вещи доставляют больше удовольствия во взрослом возрасте.

Она одаривает меня озорной улыбкой.

– Неужели? Тогда покажи мне еще что-нибудь.

– Это вызов, Зенни-клоп?

Она вопросительно выгибает бровь.

– Ты готов принять вызов?

Я высокомерно фыркаю, словно мальчишка, и тяну ее с катка на протертое ковровое покрытие и дальше, к стойке проката коньков.

– Шон? Куда мы… Шон! – Моя маленькая любительница следовать правилам впадает в панику, когда я оглядываюсь по сторонам, чтобы убедиться, что поблизости никого нет, а затем ныряю под прилавок, увлекая ее за собой.

– Ш-ш-ш, все в порядке, – шепчу. – Я заплатил дежурному администратору.

– Ты что?..

Но потом я легонько толкаю ее за стеллажи с роликами, в темный уголок, прочь от посторонних глаз. Ставлю руки по обе стороны от Зенни, пригвоздив ее к стене пристальным взглядом.

– А теперь позволь показать тебе, что мужчина может сделать лучше, чем мальчик-подросток.

Даже в тусклом, непривычно слабом свете я вижу, как расширяются ее зрачки, и даже сквозь музыку слышу, как меняется ее дыхание.

– Да?

– Да. – Наклоняюсь и провожу носом по линии ее подбородка. Как всегда, у ее кожи нежный цветочный запах, напоминающий розу на ветру. – Видишь ли, будь я подростком, то был бы настолько возбужден присутствием такой великолепной девушки, как ты, что не смог терпеть. Я бы засунул руку тебе под футболку и лапал бы твою грудь. Но я не мальчик, Зенни, и знаю, как растянуть удовольствие.

Она дрожит, когда я прижимаюсь лицом к изгибу шеи и вдыхаю ее запах.

– Я знаю, что девушкам нужны легкие ласковые поцелуи, – бормочу я, нежно целуя ее в шею. – Особые прикосновения. – Опускаю руку к ее бедру и провожу пальцами вверх по шву ее джинсов, пока не нахожу петлю для ремня. Я просовываю пальцы в петлю и осторожно подтягиваю ее бедра к себе. Наши тела теперь почти прижаты друг к другу, и она выгибается навстречу мне, пытаясь прильнуть еще ближе.