Грешник

– Я получил твои сообщения, – говорит Валдман, принимая протянутый ему стакан виски. – Но, Шон, я не понимаю. Ты же сам хотел отстраниться от сделки.

Хотел бы я сказать этому краснолицему старому хрену правду и заставить его проявить заботу, но я слишком хорошо его знаю, поэтому переворачиваю правду так, чтобы ему действительно было не все равно.

– Послушайте, мы оба хотим побыстрее уладить это дело и сделать все тихо. А участие Норткатта неизбежно приведет к неприятному новостному сюжету. Если он что-то сделает или скажет этим сестрам, они не из тех, кто будет молчать. А такая реклама не нужна ни нам, ни нашим клиентам.

Валдман обдумывает это, а я продолжаю, предчувствуя победу.

– Отстраните его от всего, что имеет отношение к сделке с Киганом. Можете положиться на меня, я все исправлю, чтоб комар носа не подточил.

Естественно, я не упоминаю о том, что собираюсь трахнуть одну из монахинь сегодня вечером, и это, вероятно, полностью противоречит моим словам. Но я не такой, как Норткатт, а то, что мы с Зенни делаем, это совсем другое, приятное и хорошее.

Я надеюсь.

В смысле, я надеюсь, что отличаюсь от Норкатта. И Валдмана.

Я опускаю взгляд на свои руки, пока Валдман делает глоток, и внезапно меня охватывают настоящие сомнения. Почему я работаю с этими людьми? Почему поставил своей целью стать Валдманом? Действительно ли, когда стану старше, я хочу превратиться в страдающего подагрой развратника, которому на всех наплевать? Какая сумма оправдает такую пустую жизнь?

– Я лично скажу ему, что он отстранен, – наконец говорит Валдман. – Даю тебе слово.

– Благодарю вас, сэр. – Пожимаю ему руку и покидаю загородный клуб. Я опаздываю на благотворительный вечер и могу думать лишь о Зенни, которая ждет меня в своем красивом новом платье, отданная на милость хищников.

* * *

Заходя в банкетный зал гостиницы, больше всего я боюсь, что Норткатт уже здесь и устраивает какую-нибудь заварушку с Зенни, но, попав на само мероприятие, я нигде его не вижу. Слава богу. В течение долгой душераздирающей минуты я пытаюсь отыскать Зенни, но как только нахожу ее, эта непривычная новая дыра в моей груди расширяется и сокращается с такой силой, что у меня перехватывает дыхание.

Она божественно, несказанно, невероятно красива. Платье, которое я купил для нее, нежного сине-зеленого оттенка (девушка в магазине назвала его «морская волна»), великолепно оттеняет янтарно-коричневый цвет ее кожи и медный отблеск глаз. А еще подчеркивает то, как шифон скользит по телу, оставляя легкие поцелуи на идеальных изгибах плеч и каплевидной груди. Вдоль ее узкой талии, а затем по этой сладкой попке. Она – живое, ходячее искусство. И она моя.

«В течение следующих трех недель», – добавляет ненавистный голос в голове, и эта пустующая дыра в груди приносит почти физическую боль.

Я направляюсь прямо к Зенни, даже не утруждая себя встретиться глазами с людьми, которые здороваются, когда я прохожу мимо, а затем заключаю ее в свои объятия. И на мгновение боль ослабевает.

– Привет, – бормочу, уткнувшись носом в ее волосы.

– И тебе привет, – говорит она в ответ, улыбаясь. – Рада, что ты наконец-то смог присоединиться ко мне.

– Мне так жаль, – говорю я, все еще прижимаясь к Зенни. – Придурочный босс. Дурацкая встреча. Все мои мысли были заняты тобой в этом платье.

– Тебе нравится? – спрашивает она, внезапно застеснявшись.

Я отстраняюсь ровно настолько, чтобы посмотреть на нее, провести руками по талии, а затем снова притягиваю к себе, чтобы она почувствовала мое возбуждение.

– Ты охрененно выглядишь, словно сошла с картины. Как принцесса. Я не могу дождаться, когда мы вернемся домой и я смогу делать с тобой неподобающие принцессе вещи.

– Принцесса? Серьезно? – переспрашивает она, но я вижу, что ей приятны мои слова.

Я киваю, прижимаясь к ее животу, и подношу губы к ее уху.

– Из тех принцесс, которых принц нагибает над кроватью, чтобы задрать платье до талии, встать на колени сзади и поцеловать хорошенькую киску.

– Одни только обещания, – отвечает она, и голос срывается от нескрываемого возбуждения.

Я хочу сказать ей, что позже вечером не просто поцелую ее киску, а наконец дам ей то, чего она так сильно хочет, но тут Зенни отстраняется, и я понимаю, что звонит ее телефон.

Я раздраженно ворчу, когда она вытаскивает его из своей сумочки, потому что хочу снова прижаться к ней и шептать на ухо всякие непристойности. Но звонят из приюта с каким-то вопросом, и я понимаю, что ей нужно ускользнуть с вечеринки, чтобы ответить. Я незаметно привожу в порядок свое тело и нахожу выпивку, внезапно ощущая острое недовольство. Я как неприкаянный без нее, моей Зенни, и в голове снова шепчет этот ненавистный голос.

«Меньше трех недель. Меньше трех недель».