Грешник

Я изо всех сил пыталась вспомнить, что произошло. Кас был ранен. Я обработала ужасную рану на его спине, а потом…

– Проклятье! – воскликнула я, и глаза защипало от слез разочарования.

Что-то случилось. Я прикоснулась к чему-то прекрасному, но оно ускользнуло от меня. Снова, как в Японии. Как в Ленинграде. Как у женщины в… где? Несколько дней назад мне приснился еще один сон, но он тоже ускользал. Единственным реальным ощущением оставалось чувство потери, похожее на крик, эхом разносящийся по длинному коридору и встречающий на своем пути лишь пустоту.

Я заварила кофе и приняла душ, надеясь, что хотя бы что-то из этого поможет прояснить мои мысли. Ничего не помогало, а потом пришло время одеваться на свадьбу Кимберли. Я осмотрела себя в зеркало. Платье с завышенной талией сидело идеально. Подчеркивало то, что мне хотелось подчеркнуть, и скрывало недостатки. Я уложила волосы, как это на днях сделал стилист, и оставила лишь несколько локонов, красиво обрамлявших лицо.

А я хорошенькая. Такие мысли показались мне слишком тщеславными, но лишь на мгновение. Потому что дело было не только в физической красоте. Несмотря на беспокойные мысли, на щеках появился румянец, а глаза засияли ярче. Может быть, это события последней недели пробудили во мне искру жизни?

«Или, возможно, она всегда была со мной».

Я вздохнула. И что с того? Стала ли я наконец достаточно хороша, чтобы Гай потерял голову? Мы заживем долго и счастливо, и это каким-то образом спасет демона, которго я укрывала в своей квартире последние восемь дней?

– Я идиотка, – сказала я, опережая Дебер или Киб.

Свадьба была назначена на полдень. К одиннадцати Кассиэль так и не объявился. Ощущение тоски и разочарования нарастало, как сломанная рука, которая отказывалась заживать. Я нуждалась в помощи. Совете. Хоть в чем-нибудь.

Я оглядела пустое пространство.

– Папа? Ты здесь?

Кас сказал, что он рядом, потому что у него осталось незаконченное дело, что бы это ни значило. Но ответа не последовало.

– Я очень по тебе скучаю, и прямо сейчас мне бы очень пригодился твой совет.

Тишина. А время было на исходе. Я вызвала такси, и как раз в этот момент на мой телефон пришло сообщение. Ни имени, ни номера, только: #######

Я снаружи.

Учитывая, что я не давала Касу свой номер телефона – не говоря уже о том, что у него и телефона не было, – я решила, что прекрасно справилась с фантомным сообщением, даже не вздрогнув, когда его прочитала.

– И с худшим справлялись, – пробурчала я.

Взяла сумочку, лавандовую шаль и направилась к выходу.

Кас стоял внизу лестницы. В темно-сером костюме и черной рубашке без галстука. Каким-то образом он казался еще более сногсшибательным из-за того, что не был одет во все черное. Он выглядел как обычный мужчина, у которого выдалась тяжелая ночь. Щетина на резкой линии челюсти, волосы распущены и развеваются на ветру. Я не могла перестать пялиться на его рот. Его руки. Я практически чувствовала его мягкие губы на своих – обманчиво мягкие; за ними скрывались острые зубы и жесткое, засасывающее притяжение, которому трудно было противиться…

«Эти руки прикасались ко мне. Я целовала эти губы…»

Боже, я так чертовски устала пытаться вспомнить.

Кас уставился на меня, пожирая взглядом.

– Ты выглядишь… прекрасно.

– Ты тоже, – огрызнулась я. – Кого-то ограбил ради этого костюма?

Его глаза вспыхнули от моего дерзкого тона.

– Я за него заплатил, Люси Деннингс.

– Ненавижу, когда ты называешь меня полным именем. Где ты взял деньги? Ты ограбил меня?

– Средства от коллеги. Я намерен возместить тебе все, что ты на меня потратила…

– Оставь себе. Мне не нужны твои деньги.

Он склонил голову набок.

– Тебя что-то беспокоит, Люси Деннингс?

– Вообще-то да, – ответила я, скрестив руки на груди. От этого движения грудь поднялась еще выше, и соблазнительная ложбинка в квадратном вырезе стала глубже. У Каса вновь вспыхнули глаза, и низ моего живота отозвался ответным жаром. Я прокашлялась. – Что произошло ночью? Скажи мне правду.

– Мы смотрели твой любимый сериал, а потом ты заснула.

– И все?

– Ты выпила немного вина. Возможно, именно поэтому воспоминания затуманились.

– Я тебе не верю.

– Меня не сильно беспокоит, чему ты веришь, – отрезал он, и я успела заметить на его лице вспышку боли, прежде чем он отвернулся.

Мне на глаза навернулись слезы. И у них были сотни причин, но ни одну не удавалось осмыслить. Потому что мне не позволяли их понять. Потому что Кассиэль лгал, и ему было больно это делать. Я видела муку в его глазах, слышала ее в голосе за напускной холодностью. Он сохранял дистанцию между нами и при этом жаждал ее сократить.

Наступила тишина, густая, как душный воздух при приближении дождя. Надвигалась буря, и я задавалась вопросом, что останется от меня, когда она разразится.

– Идем, – сказала я, когда на телефон пришло уведомление о подъехавшем такси. – Давай покончим с этим.