Грешник Шимас

— Нам предстоит неблизкий путь… — Гансграф поджал губу и снова смерил юношу оценивающим взглядом: — Тебя рекомендовала госпожа Гелаба, а ее слову можно верить. У тебя есть средства, которые хотелось бы куда-нибудь вложить? Наша компания торговая, товары мы покупаем и продаем сообща и прибыль делим между собой.

— А я смогу войти в долю в вашей компании? Ведь я простой стражник.

— Если захочешь, будешь одним из нас. И твой меч станет нашим. Страж и купец в одном лице всегда лучше, чем просто страж или просто купец.

— Куда же лежит путь каравана?

— Через Памплону в По и Авиньон. Мы идем на полуночь, а потом повернем на восход, но не напрямую, а от ярмарки к ярмарке…

Так и случилось, что Шимас-мститель, которому хотелось быть ученым, географом-странником и, может быть, лекарем, превратился теперь в купца. В купца с мечом.

Бурые холмы разлеглись вдоль узкого тракта, словно спящие львы. Далеко впереди, во главе каравана, ехал шильдраке — знаменосец. За ним следовали шестеро вооруженных людей, выбранных в головной отряд за искусство владеть оружием, а затем — сам гансграф.

Караван состоял примерно из пятисот вьючных животных, большей частью лошадей и мулов, были в нем также и волы. Когда нагруженные на них тюки будут проданы или перегружены на лошадей, волов съедят. Вьючные животные шли парами, потому что дорога была узкая, по сторонам колонны двигалась вооруженная охрана.

Караван сопровождали четыре женщины, а мужчин было почти пять десятков, все — бойцы, закаленные долгими странствиями и непрестанными вооруженными стычками. Все были пайщиками, а Мартин фон Гильстерн был превосходным начальником, который поддерживал строжайшую дисциплину. Того, кто нарушал принятые правила, немедленно изгоняли из компании, товары его выкупали, а самого оставляли одного, где бы то ни было.

В то утро Гильстерн стоял, уперев руки в бока, расставив ноги, словно вросшие в землю, и пристально смотрел на Шимаса. Это была его привычная поза, но юноше только предстояло это узнать.

— Ты кельт?

— Из Арморики, вблизи песков Бриньогана. Гансграф кивнул.

— Мы направляемся на полуночь, в Монтобан, а потом на ярмарки во Фландрию и затем на восход. Может и год пройти, пока доберемся до океана… — Он устремил на Шимаса острый взгляд: — И еще одно: войдя в трактир на постоялом дворе, ты был готов к драке… Скажи, ты не задира, не любитель лезть в драку?

— Нет, я не из таких.

— Запомни: мы все здесь вроде одной семьи. Все ссоры и несогласия улаживаю я. В любой момент, если ты чем-то недоволен… или если будем недовольны мы… если ты окажешься не таким, каким должно, мы выкупаем твой пай, и ты уходишь своей дорогой. Компания защищает всех своих членов, и все торговые компании готовы прийти на помощь друг другу…

Шимас кивнул — предупреждение было высказано вполне однозначно.

Под пасмурным небом караван шел на полуночь. Большие ярмарки во Фландрии и Шампани привлекали купцов из всех стран Европы. Считалось, что честь быть старейшей принадлежит ярмарке в Сен-Дени, однако и другие — в Ипре, Лилле и Брюгге — возникли почти столь же давно. Во Фландрии самая крупная проводилась в Генте. Торг длился от трех до шести недель, и купеческие караваны обычно передвигались от одной ярмарки к другой — из Камбре в Шато-а-Тьерри, потом в Шалон-на-Марне и все дальше на восход, ближе к варварским половецким землям.

Законы многих стран давали особые привилегии ярмаркам и купцам, которые участвовали в них, привилегии поощряли торговлю. Купцы, торговавшие на ярмарках, действовали по специальным уложениям — «кондуитам», пользовались защитой и покровительством правителя страны, через которую проезжали. Порядок поддерживали специальные группы вооруженных людей — «ярмарочная стража»: письмо, скрепленное печатью этих стражников, обеспечивало безопасность каждому, кто его имел. Ни один купец, направлявшийся на ярмарку или обратно, не мог быть задержан по долговым обязательствам, взятым вне этой ярмарки, и любому можно было не опасаться ареста за преступление, совершенное вне ее незримых стен.

Самым оживленным торговым путем был тот, по которому следовал гансграф со своими людьми — от Прованса к фламандскому побережью, в Шампань, в Кельн, Франкфурт, Лейпциг и Любек в Германии, а потом, может быть, в Киев и Новгород… Где предполагал гансграф закончить путь, никому из его людей не было известно — вряд ли это знал и сам фон Гильстерн.

Компания (это слово происходит от латинского выражения «компанис», что значит «разделяющие хлеб») возникла для того, чтобы разделить и так уменьшить опасности путешествия в те неспокойные времена, когда дороги осаждали шайки разбойников, отряды баронов-грабителей и целые армии воинствующих монахов, покинувших свои обители ради поисков пропитания, тоже куда более похожих на грабежи.