Грешники

– Ничего. Он его к «Холодцу» водил, но этот развылся, как баба, и все про какого-то Набойникова вроде орал. Ну и тебя с Крестом поминал.

– Ладно, свободен.

Паша осторожно огляделся. Ничего интересного. Буржуйка и армейские ящики вместо стола в углу комнаты. Привалившись к нему, там сидел крупный мужчина в черном комбинезоне, лица которого Паша разглядеть не мог. Вообще не было понятно, спит он или бодрствует – мужчина не двигался и с его стороны шел устойчивый запах алкоголя.

– Говорить будем или как?

– Мне Крест нужен был… – Паша не успел закрыть рот, как получил в ухо слева тяжелый удар. В голове вспыхнули тысячи бенгальских огней, ударил колокол. Егоров стал падать с табуретки, но стоявший сзади бандит поймал его и грубо усадил назад.

– Костолом, ты, это… полегче. А то выбьешь гостю мозги до того, как он ими начнет шевелить.

Паша чувствовал, что его левое ухо распухает. По нему разливался огонь, а в виске прерывисто стучала печатная машинка. Егоров покачал головой, пытаясь отогнать туман, застилавший глаза, и затеребил пуговицу на куртке.

– Повторить? – спросил Костолом.

– Нет, – глухо ответил Паша.

– Так кто ты, мил человек? – в голосе бандита была слышна издевка.

– Паша Егоров, меня к вам направил Набатников. Он риэлтором работает, в Черноземске. В России! Сказал, что вам ребята нужны. Мол, работы здесь на всех хватит. Да и неплохие бабки можно поднять.

– И все? Больше ничего не передавал?

– Просил сказать, что товар ликвидный, а продавец некондиционный. Только я не понял, о чем это.

Бандиты заржали. Костолом закрыл рукой глаза и откинулся на спинку стула, что придвинул себе из угла комнаты. Его тело вздрагивало, словно через него пропустили ток. Паша опустил голову, поэтому в комнате никто не заметил, как в его глазах мелькнула тень ненависти. Он едва сдерживал себя.

Будто отозвавшись на мысли Егоров, а на столе Костолома ожила рация:

– Кост… тут нас это…

Фразу оборвали два выстрела, отчетливо услышанных даже в бункере. Затем начали стрелять не переставая. Костолом отреагировал на мгновение позже, его кулак распорол воздух в том месте, где должна была находиться голова Паши. Егоров чуть раньше скользнул вниз и влево с табурета. Ее ножка удобно легла в руку, и через мгновение такой своеобразный кол воткнулся в глаз бандита. Костолом поднял руки, словно сдавался, и медленно съехал по своему стулу на пол, тем временем как Паша, не глядя, уже со всех сил ударил ногой назад, чувствуя, что его пятка погружается в пах другому бандиту. Тот завыл и упал, скорчившись в три погибели, но Егоров не дал ему позвать на помощь хотя бы криками. Он прыгнул обеими ногами на его голову. Краем глаза он не переставал следить за типом в углу, но тот все еще не подавал признаков жизни.

– «Грех» не прощает… – пробормотал Егоров, поднимая с пола оброненный кем-то АКС. Немного подумав, с силой обрушил приклад на голову спящего: – Пить грешно!

Рация признаков жизни тоже больше не подавала, что вселяло в Егорова определенный оптимизм. Через минуту за дверью послышался вскрик, какой-то не то хруст, и кто-то упал. А потом дверь распахнулась от удара ноги. Человек, который пока прятался за дверью, крикнул:

– Паша, ты как, живой?

– Твоими молитвами, – усмехнулся Егоров.

Он увидел темный силуэт в проеме двери и тусклое мерцание разводного ключа в руке одноклассника.

***

Помещение в том же бункере ранее принадлежавшую еще не успевшему остыть Кресту, новому хозяину так понравилась, что он за несколько минут переделал ее в свой кабинет. Комнату освещали несколько люминесцентных ламп, и на одной стене висела подробная карта Зоны, испещренная различными значками и пометками. Кое-где в нее были воткнуты кнопки с красными пластмассовыми шляпками, что обозначали на карте опорные точки «Греха». На другой стене висело подобие черного флага, в середине которого красовалась буква «S»*, исполненная в некоем готическом стиле. Под флагом, за столом восседал новый хозяин бункера – Разводной. Весь его вид выражал задумчивость, и он по привычке крутил в руках разводной ключ, к рукоятке которого был привязан крепкий нейлоновый шнур, ведущий в рукав «грешника».

Паша сидел напротив, в мягком кресле. Он пил «Боржоми» прямо из горлышка бутылки и рассматривал своего друга и бывшего одноклассника. Бобров был одет в натовскую армейскую форму, явно снятую с какого-нибудь миротворца, все нашивки от нее были отпороты, и единственным отличительным знаком была все та же буква «S» на левом рукаве. Почему-то дождавшись момента, когда Паша допьет воду, Разводной заговорил:

– Все прошло, как нельзя лучше. Ты, Паша, размотал такой клубок, о котором мы раньше только догадывались. Ты помог и нам, и даже ментам своего родного города!

– Набатников?

– Именно! Эта сволочь уже несколько лет отнимал квартиры у наших сограждан. Грешил на полную катушку, так сказать! Поэтому нужно было применить к нему меры. Ты согласился! Ты еще и вступил в нашу команду! За что тебе огромный респект!

Паша поморщился.

– Не люблю я все эти интернетские словечки, – сказал он, – И что там теперь с… ним?