Грешники

Разводной улыбнулся и развел руками.

– Наши друзья на гражданке приняли меры. Орешек-то с гнильцой оказался, раскололся сразу! Записал на диктофон все свои грехи, сдал подельников и повесился!

– Набатников повесился? – не поверил Паша.

– Ну, ему предложили выбрать способ смерти. И он решил, что лучше повеситься самому! – Разводной посмотрел на Пашу так, что у того больше не возникло вопросов о правдивости самоубийства риэлтора.

– А Крест? Он с ним был связан? – поинтересовался Егоров, разглядывая пустую бутылку.

– Ты извини, братишка, но я с ним за тебя посчитался сразу. Прыткий, гад, оказался…

В дверь постучали.

– Заходи! – крикнул Бобров, подмигнув Паше: – Свои! Команда! Как в старые добрые времена с Ваской и Мурзиком!

– Я их знаю, – сказал Паша.

– Ну, заходи, чего ты там топчешься? – Разводной нетерпеливо постучал ключом по столу.

– А что с ними-то? – напомнил Егоров, – Я их давно не видел…

– Они погибли. За дело «Греха», – помрачнел Разводной.

На пороге появился высокий мужчина в рубашке милиционера. Правда, ее правая сторона была залита давно засохшей кровью, что позволяло делать вывод о том, что настоящий хозяин формы убит. Поверх рубашки был надет бронежилет.

– Привет, – сказал мужчина Паше, перед этим довольно почтительно кивнул Разводному.

Короткая стрижка, массивная челюсть, глубоко посаженные глаза. Паше прикинул – его кулак был таким же огромным как у покойного Костолома!

– Познакомьтесь. Это – Седьмой, отвечает за проведение боевых операций в Зоне. А это – Тройка, – Бобров кивнул на Пашу.

Семерка протянул Паше руку.

– Майкл. То есть Миша!

Паша молча вложил свою ладонь в его пятерню, раздумывая над номерами, которые присвоил им Бобров. Вероятно, именно так и было заведено в «Грехе» обозначать членов боевой восьмерки. Седьмой немного растерялся, по статусу Паша оказался главнее его. Он внимательно изучал Егорова, но потом видимо понял, что раз этот невзрачный человек является в их группе третьим номером, то опасаться его стоит даже несмотря на отсутствие пудовых кулаков.

– Ну, че ты уставился, как на двадцатилетнюю целку? Дырку просмотришь! – внезапно разозлился Паша, вспоминая, как совсем недавно его избивал такой же здоровяк.

– Так я это… не ожидал, – сконфуженно сказал Седьмой, – Это ты Костолома табуреткой вальнул?

– Я! Небось думал увидеть здесь терминатора?

Седьмой замялся и промолчал.

– Ладно, давай к делу, – Бобров снова постучал ключом по столу, – Короче, восьмерик Холеры зачистил Темную Долину от остатков банды Черепа. Теперь нам должны денег местные сталкеры, что кучкуются на каких-то фермах. Но появилась информация, что они хотят слить Холеру миротворцам. Поэтому такой план: его группа связывается с ними откуда-нибудь из другого района, а мы идем туда как обыкновенные сталкеры! Если что-то не так, начинаем гасить сразу. Если все нормально, то забираем оплату, и опять-таки потрошим их за то, что они решили нас слить!

– Не нас, а Холеру, – сказал Семерка.

– Не столь важно, Холера наш человек, такой же «грешник»! Я правильно понял? – вклинился Паша.

– Абсолютно! – улыбнулся Разводной и назидательно погрозил пальцем Седьмому, – Вот почему он Третий, а ты Седьмой!

– Не лучше ли сразу их накрыть? – здоровяк почесал в затылке.

– Нет. Мы должны добиться их признания и казнить за предательство! – отрезал Бобров, – Это будет неплохим уроком для других мартышек! Мы – высшая карающая сила! Мы ангелы Господа!

– Слава «Греху»! – вытянулся Семерка.

– Слава «Греху» – ангелам возмездия! – вскричал Паша.

Разводной улыбнулся и кивнул. Подошел к карте, приглашая Михаила «Семерку» за собой. Они заговорили о каких-то мелких деталях, а Паша постепенно отключился от разговора. Впервые за последние несколько лет, он мог расслабиться и ни о чем не думать, но в то же время ощущать себя частичкой механизма, который в любой момент может начать работать. И работать на тотальное выполнение боевой операции, не особенно сильно озадачиваясь вопросами морали и этики! Он был слишком зол на весь мир с слишком много времени являлся простым Пашей-алкоголиком!

«Грех» превратился в грозное оружие, близкое к политической силе. И его использовали те, кто не боялся связаться с фанатиками и маньяками, которыми по своей сути являлись «грешники». Но в то же время Паша полагал, что им достаточно известности, что они добились на данный момент. А истинным героям, кем он себя уже считал, нужно держаться в тени. «Разводному-то все равно, а мне лишний раз светиться не следует», – решил он.

– Задремал, что ли? – Бобров похлопал Пашу по плечу. Семерки в комнате не было. – Устал?

– Есть такое.

– Ну, с этой операцией закончим и в Женеву рванем! Будет там делюга одна! Заодно и печень подлечишь! Это же надо столько времени водку жрать! – Бобров засмеялся и снова вернулся на место во главе стола. – Я бы так не смог!

– Ты же спортсмен! – огрызнулся Паша.

– Это да. Кстати, знаешь, почему мы дали Набатникову спокойно повеситься? За его маячок, который мне позволил бункер Костолома отследить! – продолжал веселиться Разводной.

Павел поднял на него удивленные глаза.