Грешница в шампанском

– Высыпали яд в бокал Кагоровой, – подхватила Наталья, с неудовольствием поглядывая на своего помощника. – А ты не поверишь, что я откопала в модельном агентстве Кагоровой Лилии, мой дорогой Вован! Странно, что ты этого не узнал! Очень странно, почему эта информация осталась от тебя сокрытой? Уж не потому ли…

– Хочешь сказать, что я там не был, – с кислой миной перебил ее Лесовский. – Был я там, Наталья Евгеньевна. Еще как был. Только говорить со мной там никто не стал. Ты видала тамошних красоток?

– Ну видела, и что?

– А то, что с типами, подобными мне, они говорить не очень-то желают. Им олигархов подавай, тогда взор мгновенно становится масляным и многообещающим. А я… Ну, порывался поговорить с одной, другой, третьей. Все как заведенные одно и то же твердят: хозяйка была великолепной женщиной, никого никогда не обижала. Ни с кем особо не конфликтовала, разве что в интересах дела. И так далее и тому подобное. А та перекачанная стерва, что сейчас ее обязанности исполняет, и вовсе затребовала повестку, а так, говорит, в приватном режиме болтать, у нее, мол, нет времени.

Наталья сменила гнев на милость. Был все же Лесовский в модельном агентстве, не слукавил, когда отчитывался, что ничего там не узнал. Зато у нее информация сродни разорвавшейся бомбе. Кто бы подумал, кто бы подумал…

– Так чьи на крышке пальцы, Вова? – спросила она безо всякого, впрочем, интереса.

Ничего нового отсюда она не ждала, но когда Лесовский сказал ей, чьи отпечатки пальцев оказались на крышке, и положил на стол официальное заключение повторной экспертизы, Наталья просто дара речи лишилась.

– Я не знаю, что теперь думать! – с плаксивой ноткой пожаловалась она своему помощнику. – Ну просто змеиный клубок какой-то! На колу висит мочало, начинаем все сначала! Что делать, Володь?! Если к концу недели не найдем преступника, то все…

– Что все? – Володя смотрел на нее хитрющими глазами, катая по столу карандаш.

– Можем смело с тобой писать рапорт об увольнении.

– Это мы еще посмотрим, Наталья Евгеньевна. Это мы еще посмотрим. Тут ведь еще кое-что имеется…

– Ну! Не тяни, мерзавец! Думаешь, мне легко, что ли?! – Наталья тут же снова вспомнила про Никиту, он так и не позвонил ей больше.

– У меня, можно сказать, вся личная жизнь под откос летит с этими господами!

– Ну, это ты загнула малость, Наталья Евгеньевна. Думаю, что все как раз наоборот, если твой Никитос…

Карандаш у Лесовского упал со стола и закатился под батарею, и он вместо того, чтобы объяснить ей, что такого он узнал про Никиту, полез за ним. Пыхтел там, согнувшись в три погибели так, что рубашка из брюк полезла, обнажив его спину почти до лопаток.

– Вова, сейчас пинка получишь! – пригрозила Наталья, подлетая к его столу. – Что там с Никитой?

– С Никитой? – он достал наконец карандаш, поднялся, шумно отдуваясь, начал заправлять рубашку в брюки, а сам все посмеивался. – С Никитой, Наталья Евгеньевна, все в порядке. И у вас с ним, думаю, все в порядке, раз он свою мать из соседнего района вызвал.

– Мать?! – ахнула она и попятилась. – Да ты что?! Зачем?!

– Ну как зачем? Думаю, познакомить вас решил. А если мужчина знакомит свою мать с женщиной, стало быть, у него на нее самые серьезные взгляды и намерения…

Вот почему он так странно разговаривал с ней, когда она ему позвонила. Вот оно, объяснение. Он встречал свою мать. И возможно, в этот момент был с ней на вокзале или в машине ехал, вез ее домой к себе. Или к ней? Он же мог и к ней ее привезти, раз пять дней в неделю ночует в ее квартире.

О боже мой! А она сегодня как раз постель не заправила. И на диване в гостиной скомканный халат оставила. Как выскочила из ванной, сбросила его с себя, помчалась в спальню одеваться, так он там и остался лежать.

Нормально! Вот свекровь посмотрит, порадуется, какая неряха ей в снохи достанется. Черт! И ведь в раковине три тарелки грязные остались. Две с ужина, одна ее утренняя из-под творога.

Нет, Никита не мог привезти свою мать к ней, к Наташе. Он не мог так сделать: без предупреждения, внезапно. Это… Это нечестно. Это подстава, как сказал бы Лесовский…

А тот тут как тут, начал пальцем у нее перед глазами поводить туда-сюда, как психолог. И что-то говорит, говорит.

– Ну, чего тебе, Володя?! – воскликнула она, оттолкнув в сердцах от своего носа его руку.

– Машинку, кажется, нашли, – скромно потупил он глаза, в которых вовсю сновали бесы.

– Какую машинку?

О чем она могла теперь думать, кроме как не о Никите и его матери. Только эти два человека сейчас занимали ее сознание, все остальное неразрешимое и загадочное отодвинулось куда-то очень, очень далеко.

Вот вернется она с работы, а они в ее квартире. Что делать-то?! Что говорить? Как вести себя? И надо бы что-то купить по дороге. А что? Она совершенно не знает, как вести себя в этой ситуации, совершенно! Ну, Никитос, ну устроил сюрприз! Неужели предупредить не мог?! Хотя, если бы предупредил, было бы еще хуже. Она за неделю, а то и за месяц начала бы трястись и изводить его вопросами.

Нет, ну молодец все же, а! С ней еще ни о чем таком не говорил. Предложения не делал, а уже маму притащил. Так, по дороге из кардиологического отделения до дома, где убили Таисию, что-то говорил про детей и все такое, но конкретного-то предложения ей не делал. А она вот возьмет и не пойдет за него…

– Еще как пойдешь, – хихикнул Лесовский возле самого ее уха.

Она что же, уже вслух начала говорить?

– Куда пойду? – встряхнулась Наталья и полоснула по Володе суровым взглядом, чтобы неповадно было, заодно не грех и о субординации напомнить.

– Замуж за Никитку своего пойдешь, Наташенька, – совсем не испугался ее суровости Лесовский. – Потому что любите вы друг друга, и жить вам вместе надо.

– Любите! – фыркнула Наталья, возвращаясь за свой стол. – Много ты знаешь! Я-то может и люблю, врать не стану. А вот он…

– Да он с ума по тебе сходит! – закричал Лесовский, тут же опомнился, опасливо покосился на кабинетную дверь и чуть понизил голос. – Да он совершенно голову потерял, Никитос твой. Если на телефон долго не отвечаешь или уехала на вызов, он места себе не находит.

– Кто говорит?

– Разведка доложила, Наташ. Девки бесятся. Его же каждая холостая здесь на себя примерить успела, а ты всем нос утерла. Молодец, что сказать. – Лесовский уселся на стул, покрутился на нем, потом с преувеличенной радостью заявил: – Мне-то теперь как хорошо. Хоть спать начну спокойно.

– Ты-то тут при чем? – рассмеялась она.

– Как при чем, неблагодарная?! Как при чем?! – возмутился он притворно. – Жена теперь от меня отстанет…

Она рассмеялась в полный голос, запустив в него веером стопку чистых листов бумаги. Потом опомнилась, по примеру Лесовского покосившись на дверь, и спросила:

– Так что там про машинку ты мне говорить начал? Нашли?

Машина имелась в виду та, что засветилась возле дома, где был убит Павел. До последнего момента результаты поиска были плачевными. Марок машин темного цвета и с похожими номерами было множество. У большей половины владельцев на момент убийства не оказалось алиби. Да и кто заморачивается, укладываясь спать, что твое присутствие в собственной кровати должен кто-то засвидетельствовать, чтобы потом подтвердить. Но вот что интересно…

– В процессе поисков я наткнулся на темно-вишневый джип «Тойота». Государственный номер четыреста двадцать семь. Владелец в настоящий момент за границей.

– В угоне, что ли, машина? – перебила его нетерпеливо Наталья, потому что Лесовский в обычной своей манере начал тянуть слова, нагнетая интерес.

– Нет, не в угоне. Стоит у друга в гараже на сохранении. То есть под присмотром. Как думаешь, у кого?

Лесовский противно захихикал, закатывая глаза, и, по всей видимости, не собирался спешить ей говорить.

– Володя, сейчас как дам по башке! – не выдержала она. – Ну! У кого в гараже стоит этот чертов джип?!

– Фу, Наталья Евгеньевна! Фу! Что за выражения? Что за слова? К вам сегодня, можно сказать, потенциальная свекровь в гости прикатила…

– Лесовский, говори немедленно, а то я за себя не ручаюсь! – прикрикнула она на него и ладонью по столу прихлопнула. – Лишу премиальных, так и знай!

– Моих бедных детей лишите, не меня, Наталья Евгеньевна, – заныл Лесовский, но потом все же сжалился: – У Заболотнева Виктора Ивановича стоит в гараже этот джип, Наталья Евгеньевна. У него, сердешного. Друг попросил присмотреть, не особо надеясь на гаражный кооператив, где, по слухам, и угоны случались, и пожары. А у друга гараж на пять машин. Все под сигнализацией. Опять же садовник имеется, или как там он у него числится, не знаю. Вот он и…

– Ничего себе!! Нет, ну ничего себе!! – простонала она, обессилев мгновенно от новости такой. – Володя, я с ума сойду точно! Еще один!! Сколько же их у нас еще будет?! Куда ни ткни, всяк подозреваемый. У этого-то какой мотив может быть?!

– Он Кагорову должен хрен знает сколько денег. И по сведениям, еще не вернул. В больничку-то не он его спровадил?

– Моя свидетельница утверждает, что это мог быть только муж Надежды, Сергей. Ревнивый, мол, и импульсивный. Если брать в расчет, конечно, что покушение совершил кто-то из участников новогодней вечеринки.

Прямо клубок змеиный.

– Что делать станем со всем этим, Володь? – Наталья подхватила со стола и потрясла в воздухе экспертным заключением и распечаткой сведений о машинах, которые Лесовский, кривляясь, с поклоном положил ей на стол. – Как нам всех их на чистую воду вывести? Кто-то отравил, кто-то двух человек потом ножом прикончил, потом четвертого хотел на тот свет спровадить. Ты что думаешь, кто это?!

– Я что думаю? А думаю я, Наташ, что это все разные люди.

– Как это?!

– А вот так! Отравил один… или одна. Убийства ножом совершил уже другой… А покушение на Кагорова – третий.

– С чего такая уверенность?

Она ничего не соображала сейчас, зная, что в ее квартире теперь могут быть гости. Надо было внимательно слушать помощника, а у нее все мысли вокруг Никиты и его матери.

А какая она? Строгая? Веселая? Молодящаяся или измотанная жизнью? Как воспримет тот факт, что ее сын собрался познакомить ее с женщиной, уже побывавшей замужем?

– Почерк, Наташ, – пробормотал Лесовский.

– А? Что почерк? – ей пришлось встряхнуться.

– Почерк убийств разный. Отравление ядом предполагает что?

– Что?

– Что человек долго готовился, все обдумал, просчитал все до мелочей. Так ведь?

– Ну да.

– Здесь действовал кто-то очень хитрый, изощренный и подлый. В случае с ножом… Оба убийства, думаю, совершил один и тот же человек. Да и не только я так думаю, такое же мнение и у экспертов.

– Ну да… Ну да…

– Так вот, здесь действовали спонтанно, но так, чтобы наверняка. Пистолет – слишком громко. Да и где его еще взять? А нож всегда под рукой. Как только возникла необходимость им воспользоваться, я хочу сказать. – Лесовский, окрыленный ее пробудившимся вниманием, с воодушевлением продолжил: – А что касается нападения на Кагорова, то здесь… Тут прямо хулиганская выходка какая-то.

– Или выходка человека, доведенного до отчаяния. Знаешь, может, ты и прав. Если Кагоров настойчиво требовал с Заболотнева возврат долга, то это мог быть и он. Загнали в угол и… Так, а как же тогда с машиной быть? С той, что в его гараже стояла?!

– Наталья Евгеньевна, Наталья Евгеньевна… – покачал головой Лесовский. – Совсем ты со своей любовью соображать перестала.

– Извини, Володь, – покаялась она. – Правда, что-то того, замоталась я. И мать Никиты все из головы не идет. Какая она? Как себя с ней вести?

– Как ни веди, все равно не понравишься, – авторитетно заявил Лесовский и полез за сигаретами в стол. – Я покурю в форточку, Наташ?

– Валяй, – расстроившись его заявлению, позволила она. – А почему это я ей не понравлюсь? Что во мне такого не такого?

– Да все так, просто ты сына уводишь со двора, это и есть самая объективная причина для нелюбви. Замужем побывала, а опыта не обрела. Эх ты!

Лесовский распахнул форточку, и по кабинету мгновенно пополз промозглый холод. Не хватало ей снова простуду подхватить! Наталья поежилась и ушла от окна подальше. Ну почему Никита не звонит ей? Почему?…

– Так что ты там надумал, Володя? Кто, кроме Виктора Ивановича Заболотнева, мог иметь доступ к «Тойоте» друга и кто мог иметь мотив для двойного убийства и одного неудавшегося покушения?

– Мы с тобой, Наташ, совсем упустили из вида двух женщин. Первая – Заболотнева Александра, бывшая хозяйка дома. Вторая… Это отвергнутая Заболотневым пассия – Елена. И одна и вторая имели доступ к гаражу. И могли воспользоваться чужой машиной. И если у первой – то есть у Заболотневой, мотива не просматривается, то у отвергнутой любовницы он очевиден.

– Месть?! – ахнула Наталья.

– Именно! Почему не отомстить старому козлу, извини уж за прямоту, который выставил ее из дома буквально на глазах у всех? Почему не подставить его? Вот она берет машину его друга, едет к Павлу, предварительно, допустим, договорившись о встрече…

– Постой! Но ведь Сахаров Сергей Васильевич утверждал, что убийцей был мужчина.

– Или переодетая женщина. Нацепи-ка на себя лишних тряпок килограмма на четыре, чтобы толще выглядеть…

– Ну да, ну да.

– И убиты ножом, не стоит упускать это из виду, как раз ее друзья. Таисия и Павел были друзьями Елены. Это она их пригласила в новогоднюю ночь в дом к Заболотневу. Была с ними близка, знала их привычки…

– Могла беспрепятственно войти в квартиру, – подхватила Наталья, вспомнив слова Кагорова о том, что дверь в квартиру Таисии была не заперта.

– Что? – Лесовский выбросил окурок в форточку и поспешил ее закрыть.

– Так я ничего, Володя. Мотив у нее? Да – месть. Взяла машину, что стояла в гараже у бывшего любовника, подставила его тем самым. Что станем со всем этим делать? Фактов много, но все разрозненные, подозревать можно каждого участника, каждого гостя, оставшегося в живых. И даже Кагоров не снят с подозрений. Мог покушение на себя и подстроить. Так ведь?

– Да запросто! – обрадовался Лесовский, наконец-то она услышала его, наконец-то согласилась. А то все против и против.

– Что делать станем? Сроку у нас с тобой три дня осталось.

– Два из которых уйдет на сватовство, – поглумился Лесовский с кислой миной. – А давай-ка мы им всем очную ставку устроим.

– То есть ты хочешь сказать…

– Именно! Соберем всех в доме Заболотневых. Воссоздадим ситуацию новогодней ночи. И начнем подпирать их фактами. Такой прием, между прочим, срабатывал неоднократно.

– Думаешь, начнут валить друг на друга, и правда все же всплывет? А начальство? Пойдет на это?

– Так убеди его! А так мы с тобой не то что за три дня, за три месяца эту бодягу не расхлебаем. У меня еще, между прочим, полторы сотни машинок по списку. А у проверенных алиби почти ни у кого нет. Можно смело всех подряд подозревать. Давай, Наташ, действуй. Или так, или никак…