Грешные и проклятые

- Следов, которые вели сюда из инженариума, было бы уже вполне достаточно, - заявил Тренард. – Но если понадобятся еще доказательства, у меня на тебя целое досье.

- Рядовой Грёте мертв, и мы знаем, что это твоих рук дело, - прорычал Бульвадт. – Тот же способ, которым были убиты Торн, Вернид и Якобсен, а? Ты явно сильнее, чем выглядишь, еретическая мразь.

- О чем, во имя Терры, вы говорите?

- Тебя видели у конюшен в ту ночь, когда был убит Якобсен, - сказал Тренард. – И у каюты Дойла в то утро, когда он совершил самоубийство.

- Похоже, он знал, что ты собираешься с ним сделать, - добавил Бульвадт. – И решил застрелиться сам, чем дожидаться мучительной смерти от твоих рук.

- Полная чушь. Он был напуган, возможно, страдал от варп-кошмаров. Я тут совершенно ни при чем.

- Несколько поваров подтвердили твое присутствие в камбузе непосредственно перед тем, как там произошла резня, - продолжал Тренард. – Енох Белогривый признался, что твое алиби полностью сфабриковано.

- Этот ублюдок коротышка еще жив?

- Да, несмотря на все твои усилия, - сказал Бульвадт. – Ты оказалась не так ловка в Лабиринте Лжеца, как думала, да?

О, ради Святой Терры. Неужели это он о той партии в Гексаграммон, которую я у него тогда выиграла? Даже у Бульвадта не может быть настолько болезненное самолюбие.

- А эти тут зачем? – спросил Тренард, указывая длинным пальцем на сервиторов. Он явно был напуган ими, и в то же время впечатлен, словно человек, увидевший стаю боевых канидов. – Это весьма похоже на несанкционированное использование ресурсов Механикус. Несомненно, начальникам технопровидца Бета-Дара будет интересно об этом узнать.

- Это мои новые друзья. Я ожидаю гостя чуть позже.

Тренард изобразил преувеличенное удивление.

- Чуть позже? Наверное, ты не поняла. Ты идешь с нами.

- Нет, не думаю, - усмехнулась я и отдала команду сервиторам, - Боевая готовность. Прицелиться.

Сервиторы оживились, повернув свои лица с мертвыми глазами в сторону Бульвадта и его свиты. Их тяжелые болтеры дружно лязгнули, наводясь на новую цель.

Я насмешливо улыбнулась, понимая, что все это – настоящее безумие, но мне было плевать.

- Ты должна пойти с нами, Лина, - вздохнул Тренард. – Прекрати все эти глупости, иначе тебе будет только хуже.

Он сделал знак солдату-женщине с бритой головой, и она шагнула вперед, держа в руках пластальные наручники.

- Можно мне сначала закончить чтение молитв? – я подняла молитвенник. – «Благословен тот, кто размышляет о слове Святого Писания». Интересно, почему там всегда говорится в мужском роде?

Бульвадт оскалил зубы, вероятно, считая это триумфальной улыбкой.

- Если ты думаешь, что сможешь избежать того, что ожидает тебя, пытаясь тянуть время в беседах об Имперской вере, то сильно ошибаешься. Когда мы прибудем на другой фронт, ты будешь казнена. А до тех пор тебя будут держать в цепях и публично пороть каждое утро и каждый вечер. И пороть тебя буду я лично.

- За последние несколько дней, - сказала я, отхлебнув сладкого ноктайского ликера, который оставила мне Юки, - я видела такие вещи, по сравнению с которыми ты кажешься не пугающим, а просто смешным. Ты всего лишь злобный мальчишка, играющий в военного и нацепивший на себя форму своего отца. Но ты выглядишь в ней глупо.

- Хватит! – взревел Бульвадт – Арестовать ее немедленно!

Трое солдат направились было вперед, но остановились, когда тяжелые болтеры сервиторов нацелились прямо на них. Я вставила в уши затычки из синтвоска, которые дала мне Юки.

- Ради Трона! – Бульвадт выхватил из рук Тренарда лазган и навел его на меня.

- Огонь, - приказала я.

И все вокруг взорвалось громом и смертью.

Спустя несколько секунд я осталась единственным живым существом в карцере.

Это, конечно, не совсем так, но я не считаю сервиторов вполне живыми. Эти бедняги не живые в полном смысле слова, не более чем является живым серво-череп или древний болтер. Но, скажу я вам, работают они отлично.

Вся свита Бульвадта была разорвана в клочки за четыре секунды. Я хоть и не из брезгливых, но и то могла выглядывать из камеры в коридор лишь ненадолго. Как будто подрывной заряд взорвался на скотобойне. Из разорванных грудных клеток и животов вываливались темные клочья внутренностей. Оторванные головы и руки были рассыпаны словно мусор среди луж крови и массы красных потрохов. Обрывки кожи смешивались с пропитанными кровью лоскутами формы и местами были почти неотличимы. Здесь и там среди органических останков валялись обломки лазганов и полевого снаряжения. Вонь стояла невыносимая.