Грешные и проклятые

Трон Святой, правду говорят, что тяжелые болтеры превращают противника в фарш. В ушах у меня звенело, несмотря на затычки из синтвоска. У корабельных солдат не было ни шанса. Они успели сделать несколько метких выстрелов; у двух сервиторов в торсах зияли красные зловонные дыры, а третий получил попадание в бедро. Но ни один сервитор даже не дрогнул и не издал ни звука. Они просто продолжали выполнять задачу, извергая болтерные снаряды, пока на их линии огня не осталось ничего живого. После этого они молча вернулись в изначальное положение и продолжили свое безмолвное бдение.

Я в течение этого времени почти не двигалась, лишь подняла молитвенник к лицу, чтобы защититься от осколков. Обломки костей и куски мяса брызнули в меня, когда один из корабельных солдат оказался слишком близко, но мой защитный костюм отлично выполнил свою задачу. Я была невредима, по крайней мере, физически. Но запах бойни действовал мне на нервы, поэтому я вынула затычки из ушей и осторожно засунула их в ноздри. Стало гораздо лучше.

Вероятно, Юки на такое не рассчитывала, когда одолжила мне своих киборгов, но на тот момент я уже успела немного притерпеться к ужасам последних нескольких дней. А прямо тогда я чувствовала яростное веселье. Я ощущала, как оно бурлит внутри меня, угрожая вырваться безумным смехом, который никогда не кончится.

И тогда я заметила изуродованный труп женщины с бритой головой. Ее глаза смотрели на меня, и были широко открыты, словно в сильном удивлении. Я увидела в ней себя, и это несколько отрезвило меня.

Да чума на них всех. Вопрос стоял так: или они, или я.

Повернувшись спиной к кровавой сцене, я заставила себя сосредоточиться на молитвеннике, и стала ждать, когда явится настоящая угроза.

Прошло еще некоторое время, прежде чем ко мне явился призрак Маризель Торн.

Снова повторив ритуал со святой водой, я вернулась на койку и прочитала Литанию Потерянных несколько раз, для верности. Я была очень измучена событиями последних нескольких дней, и боялась, что засну, но мои нервы были так напряжены, что я хотела спать даже меньше, чем раньше. Я знала, что если задремлю, то, проснувшись, увижу это существо, нависшее надо мной, словно ведьма над колыбелью младенца.

Я развернула пикт-снимок, который дала мне Юки. Это был официальный снимок Маризель Торн, который использовали на ее похоронах. На этом изображении она стояла, вытянувшись в полный рост, и выглядела импозантно, несмотря на свое худощавое телосложение. Ее парадная форма была безупречной, и лицо ее выглядело несколько идеализированным. Она казалась такой молодой на этом снимке. Мне стало нехорошо от взгляда на него, в животе возникло ощущение тошноты. Царапины на руке и плече снова страшно зачесались, и я, стараясь успокоиться, опять смазала их святой водой. Ее осталось лишь несколько капель.

Минуты тянулись, превращаясь в часы. Я обливалась потом, ручьями текшим по спине. Защитный костюм оказался невыносимо жарким, и мне пришлось расстегнуть воротник и снять перчатки, чтобы не свариться в нем заживо.

Через некоторое время я вытащила угольный рисунок, который взяла из каюты Дойла, и сравнила его с пикт-снимком. Я заставила себя смотреть на изображение, чтобы привыкнуть к его виду. Видит Император, этот рисунок был уже выжжен в моем разуме, словно клеймо.

Если не считать страшно переломанные конечности, рисунок был очень похож на пикт-снимок. Дойл был по-настоящему талантливым художником. Он очень точно изобразил даже ужасные длинные и пожелтевшие ногти – я помнила с пугающей четкостью, как во сне один из этих ногтей вырвался из моей груди и потянулся к губам. Я вспомнила о вскрытиях трупов во время своего обучения на медика. Тогда меня сильно удивил тот факт, что даже если человек мертв, его ногти и волосы продолжают расти, становясь все длиннее и загибаясь.

На рисунке совершенно точно была она, Маризель Торн. И теперь, когда Грёте сгорел заживо, она собиралась прийти за мной.

Наверное, я сотню раз прокрутила в голове каждый из вероятных сценариев дальнейшего развития событий.

Во многих из них в карцер приходили другие корабельные солдаты, и, найдя в коридоре массу кровавых останков, уводили меня в другое место, которое считали безопасным, тем самым обрекая меня на верную смерть.

В других сценариях сюда под угрозой оружия приводили Юки и заставляли ее отключить боевых сервиторов. И я оставалась с одним лишь молитвенником против полудюжины хорошо вооруженных убийц.

На самом деле это были еще далеко не худшие варианты. Некоторые заканчивались тем, что разорванные трупы оживали, глядя на меня мертвыми глазами, полными ненависти. Как-то я даже представила, что Тренард и Бульвадт снова собрались вместе из клочьев мяса, будто големы, сшитые из кусков трупов, и шатаясь, идут ко мне, чтобы разорвать меня.