Грешные и проклятые

Но самые страшные сценарии начинались с того, что она являлась из теней на стене камеры и проходила сквозь всю мою оборону. Иногда она поднималась прямо из тени самой койки, ее спутанные и испачканные землей волосы появлялись над краем койки, а за ними поднималось гниющее лицо. Иногда она разрывала меня на десятки кусков и отправляла мою вопящую душу в бездны варпа. Однажды она открыла пасть, полную острых зубов, и стала пожирать меня.

И только один сценарий я не предвидела – тот, который и произошел.

Прошла половина ночи. Я лежала на боку, пытаясь представить себе золотые пески, чтобы мой измученный разум хоть немного отдохнул от ужасов, которые прокручивались в нем. И тогда я услышала ее. Или подумала, что услышала.

Тук-тук-тук, скрип.

Я вскочила, вглядываясь в каждую тень на стене. Тени были везде, но ни одна из них не двигалась. Сервиторы стояли в режиме охраны, но ни один из них даже не дернулся.

Звук послышался снова, на этот раз позади меня.

Тук-тук-тук, скрип.

Ожидая, что трупные ногти сейчас вонзятся в мою шею, я резко обернулась, но там ничего не было.

Тук-тук-тук, скрип.

Это было похоже на звук ногтей, стучащих и скребущих по каменному полу. Призрак с переломанными конечностями.

- Лиииинааа…

Я вцепилась в молитвенник так, что он прогнулся, и стала лихорадочно оглядываться, но не видела, куда направить мою огневую мощь. Все тени на стенах были неподвижны, и круг святой воды не нарушен.

Потом, словно повинуясь некоему инстинкту, я посмотрела вверх.

Она пришла через потолок. Длинные черные волосы свисали на лицо полусгнившего трупа. С ужасающей медлительностью чудовищное существо выбиралось из особенно темной тени, пригвоздив меня к месту параличом невероятного ужаса. Сначала я увидела сморщенный бледный лоб, потом ввалившиеся глаза, налитые кровью, с узкими зрачками, которые смотрели, казалось, прямо в мою душу, изливая черную ненависть. У нее был рот упыря, зубы так изломаны и искривлены, что иные из них пронзали ее высохшие, словно пергамент, губы.

Длинные бледные руки потянулись ко мне. Каждое новое движение было более страшным, чем предыдущее, переломанные конечности двигались со скрежетом костей, сгибаясь так, что это казалось невозможным. Капли гнилой черной крови падали на мое лицо и руки, стекая с каждой обломанной кости, торчавшей из-под кожи.

Я бессмысленно уставилась на нее, пораженная ужасом, когда десять пальцев с невероятно длинными ногтями потянулись к моему лицу. Одна переломанная нога вылезла из тени на потолке, кожа на ее бедре была землистой и покрытой пятнами.

- Огонь! – прохрипела я. – Огонь!

Боевые сервиторы продолжали смотреть на назначенные им участки камеры. Не видя цели, они не делали ничего.

Она вылезла из теней, словно некое ужасное насекомое из кокона, и бросилась на меня.

Я увидела ее гниющее лицо в нескольких дюймах от моего, услышала булькающий хрип изо рта, полного земли. Эти страшные, покрытые могильной грязью, ногти, прорезали мой защитный костюм и вонзились в мою плоть – хотя они выглядели хрупкими, но были тверды, как титановые ножи. Я пыталась закричать, но не смогла.

Я содрогалась в конвульсиях паники, из моего рта хлынула пена. Она рассекла мои ребра и разрезала в лоскуты мышцы на моих руках и плечах. Пергаментная кожа сморщилась складками над переломанными костями, когда она потянулась назад, ее руки неестественно повернулись, и страшные ногти скользнули по моим ногам.

Боль была невыносимой, словно по всему моему телу открылись трещины, полные огня и кислоты. Я не могла двигаться. Она резала все быстрее и быстрее, издавая ужасный звук – словно из легких трупа выходил последний воздух. Она снова повернулась, и ее сырые, испачканные землей волосы хлестнули меня по лицу. Ее ногти рассекли мою шею, а мертвые глаза все это время, не отрываясь, смотрели мне в лицо. Я не видела в них ничего – лишь ненависть и безумие.

Боль достигла мучительного пика. Ее черные зрачки, казалось, расширились настолько, что поглотили весь мир, и я потеряла сознание.

Я очнулась в начале дневного цикла. Вздрогнув, я вскочила с койки и врезалась в широкую спину одного из боевых сервиторов. Он повернулся, пытаясь навести на меня свой тяжелый болтер.

- Нет! – закричала я, подняв руки. – Отбой! Отбой!

Сервитор издал недовольный гудящий шум и снова повернулся к стене камеры.

- О, Терра, - выдохнула я. – О, Святой Трон. Боже-Император, спасибо за то, что пощадил меня.

Я схватилась за сердце, чувствуя, что могла умереть на месте от одного лишь шока, когда события последних двадцати четырех часов пронеслись в моей памяти.

Я тщательно осмотрела себя в поисках ран от длинных ногтей чудовища, которые, как я была убеждена, изорвали мое тело в клочья. Слава всему святому, я нашла лишь старые царапины на ноге и плече, и даже они немного побледнели.

Я была все еще невредима. Все еще жива, несмотря на все ужасы ночи. Но о людях, которые действительно приходили ко мне, этого сказать было нельзя.