Грешные и проклятые

Она кивнула.

- Пойдем в мой кабинет.

Мы снова направились к командному центру. Помещения экипажа располагались вокруг него, кабинеты офицеров были соединены и с мостиком и с жилыми каютами. Кабинет Роун находился с противоположной стороны от дока Дельта, и нам пришлось обойти вокруг командного центра, чтобы добраться до него. Сердце «Лигуриана» было круглым отсеком, в центре которого находился командный трон Хьюзена. Вокруг этого вращающегося кресла располагались основные системы связи и панели управления. Длинные иллюминаторы между дверями в кабинеты офицеров давали обзор всех четырех доков.

Хьюзен кивнул Лигейе, когда мы проходили мимо.

- Крейн прислала сообщение, - сказал он. Ариадна Крейн заведовала утилизацией модулей, которые еще можно было использовать. – Похоже, она нашла что-то интересное.

- Скажите ей, пусть доставит это в док Гамма.

Кабинет Лигейи Роун был весьма небольшим. В нем едва хватало места для простого рабочего стола, представлявшего собой металлическую плиту, прикрепленную к стене слева от входа. Когда мы вдвоем стояли у стола, в кабинете уже было тесно. Но нам это нравилось. Лигейя обняла меня за шею, притянула к себе, и мы поцеловались. Я крепко прижал ее к себе, впитывая ее силу, словно она могла поддержать меня в будущем. Теплота и мягкость ее губ заставили забыть об остальном мире. Игра наших языков была сначала нежной, потом все более настойчивой, словно открывавшей заново нечто давно знакомое, и то, чего так не хватало.

Мы целовались с неистовой страстью всепоглощающего желания быть вместе. И когда мы прекратили поцелуй, я едва смог отпустить ее. Все, чего я хотел – обнимать ее и быть в ее объятиях, чувствовать, как требования будущего испаряются перед радостью настоящего, словно застывшей во времени. Но поддаться этому соблазну было бы нечестно. Это значило бы, что я думаю только о своих желаниях. Это сделало бы мою любовь к ней поверхностной, пошлой, не так ли? А моя любовь такой не была.

Лигейя посмотрела в мои глаза, и увидела, что я встревожен. Она отошла к другой стороне стола, не для того, чтобы быть подальше от меня, а чтобы дать мне пространство, чтобы я мог вздохнуть и высказаться. Она не стала садиться, а оперлась о стену, скрестив руки, и улыбнулась. Ее улыбка была мягкой, ободряющей, но была в ней и печаль, словно она уже знала, что я собираюсь сказать.

- У тебя новости, - сказала она. – И, похоже, не очень хорошие.

- Я получил новое назначение, - ответил я. – С мира-улья Эй-Мортис отправляется крестовый поход против тау. Я должен в нем участвовать.

- Когда ты улетаешь?

Она не сомневалась, что я ее покину. Я содрогнулся.

- Мне придется улететь менее чем через месяц.

Этого времени мне едва хватило бы, чтобы улететь с «Лигуриана» и вернуться на Тромос Прайм. Мне пришлось потратить большую часть остававшихся у меня сбережений на уплату владельцу торгового судна «Огонь Дисциплины», чтобы он отклонился от своего обычного курса и забрал меня со станции на обратном пути. Он должен был прилететь на «Лигуриан» через десять дней.

- Должен, придется, - вздохнула Роун. – Почему ты говоришь так?

- Ты знаешь почему.

- Скажи мне.

- Я не хочу улетать, Лигейя.

Ее улыбка потускнела, в ней осталась только печаль.

- И я так не хочу, чтобы ты улетал.

- Скажи мне, чтобы я не улетал.

В ее смехе прозвучала боль.

- Как я могу тебе это сказать? Как думаешь, что с тобой будет, если ты откажешься лететь?

- Знаю, знаю, - я покачал головой. – Но я неподходящий человек для этой работы, Лигейя. Я не миссионер. Я всегда знал это, а сейчас мне это более ясно, чем когда-либо. Я не могу покинуть тебя.

- И все-таки ты должен, - тихо произнесла она. – Это твой долг.

- Мой долг… - повторил я, поморщившись, это слово оставляло горький привкус. – Я лжец. Я занимаю место, на котором, в конечном счете, принесу больше вреда, чем пользы.

- О чем ты говоришь? Ты прекрасно читаешь проповеди.

Я фыркнул.

- Да, так мне говорят. Вел даже просил меня прочитать вам проповедь сегодня.

- Это было бы прекрасно.

- Это будет фарс. Я хорошо умею говорить, но это не делает мои слова искренними. Это не делает меня хорошим миссионером. Нет, если я не вкладываю душу в свои дела.

Лигейя ответила не сразу. Нахмурившись, она сначала обдумывала мои слова.

- Ты ощущаешь в себе сомнения? – тихо спросила она.

- Да, - ответил я так же тихо.

- Как же далеко они зашли? – прошептала она, ее глаза, казалось, были готовы наполниться ужасом.

Я покачал головой.

- Я не это имел в виду, - сказал я, возможно, слишком быстро.

- А что ты имел в виду?

- Я думаю… - начал я и замялся. Я не был уверен, что в точности имел в виду. Хотел ли я сказать, что сомневаюсь в себе? Но я уже сказал это. Я не мог заставить себя признаться в сомнении худшего рода, которое она, вероятно, и подозревала. Не мог даже перед ней.

- Я… не подхожу для этого, - сказал я.

Но это было не совсем то, что я хотел сказать. Мне трудно было найти правильные слова. Для меня это была необычная проблема. И прежде чем я сумел найти слова, прозвучала сирена.