Грешные истины

Мое видение проясняется и сосредотачивается на его раздраженном лице. Если я думала, что он сумасшедший, я ошибался. Он выглядит почти психически больным. Но я не совсем довольна, как мне бить. Я обращаюсь к нему, смелой и полной огня. «Я вынула из твоей сумки ключ от наручников». Я толкаю его в плечо. «Не думай, что сможешь играть со мной, Хант». Я показываю ему свои запястья, показывая сердитые красные рубцы. «Эта принцесса полна решимости».

Его глаза расширяются при виде. - Элеонора, я…

«Заткнись и делай то, что должен, до того, как Брент присоединится к вечеринке».

'Что? Брент здесь?Где?'

«Он занял мою позицию на кровати». Я не хочу показаться гордой, но я вроде как горжусь.

Его шея втягивается на плечи. 'Скажи еще раз?'

«Он приехал в отель».

Его глаза постепенно расширяются. 'Что?'

'Он пришел в отель. Очевидно ищет тебя, но вместо этого он нашел меня. Прикованную наручниками к гребаной кровати ».

Его широко раскрытые глаза теперь обеспокоены. «О Господи» Он приближается, беспокойно проводит руками по моему лицу и шее, ища признаки повреждений.

«Я в порядке.» Я отмахиваюсь от него. «Нет, спасибо».

Он заметно расслабляется, но гнев возвращается. Если бы мы не так торопились, я бы бросил ему вызов. «Мы обсудим это позже». Меня берут за руку, и меня тянут дальше под крыльцо Пантеона.

«Да, мы будем», - согласен я, звучит так же угрожающе, как я имела в виду. Он должен волноваться.

Беккер подводит нас к остановке более-менее грохота в центре крыльца, и я вижу несколько плит, уже выломанных и замененных. «Оставайся здесь и не произноси ни слова», - приказывает он, опускаясь на колени и собирая молоток и зубило. Он начинает скрупулезно постукивать, будучи очень осторожным, и я заворожено наблюдаю, как он аккуратно смахивает грязь, которую выкапывает из швов, окружающих камень.

«Почему бы тебе просто не прорваться?» - спрашиваю я, время на размышления не на его стороне.

«Потому что, Элеонора», - он делает паузу и смотрит на меня усталыми нетерпеливыми глазами. «Это долбаный Пантеон. Он стоит здесь тысячи лет. Я уже чувствую себя виноватым за то, что подделал что-то такое чертовски древнее. А теперь заткнись.»

Я хмуро смотрю на себя, пренебрежительно отношусь к нему и делаю то, что мне приказываю, молча, пока он пробирается по окружности камня, пока не будет отломан весь сустав. Отбросив свои инструменты, он встает и берет лом, вклинивая его с одной стороны и вставая на конце. Не двигается с места. «Ублюдок», - выдыхает он, прикладывая постоянные резкие толчки штанги, пока я не замечаю легкое движение. Я задыхаюсь, но держать мой крик ободрение содержало, наблюдая, как он продолжает уговаривать Свободную плиту.

«Движется», - шепчу я. «Просто продолжай настаивать».

Но Беккер медленно переводит на меня взгляд и предлагает заткнутся. Немедленно.

'Сожалею.' Я отступаю и возвращаюсь к камню, когда Беккер снова встает на конец перекладины, давя на него всем своим весом. Плита медленно ползет вверх на одном конце, и мои руки поднимаются ко рту, чтобы сдержать волну моего дыхания.

- «Возьми молоток», - выдыхает Беккер . «И вклинь его под».

Я делаю, как мне говорят, рада помочь, вовремя вставляя молоток под плиту. Ботинок Беккера соскальзывает со штанги, и плита падает на молот. Он вытирает лоб тыльной стороной ладони и опускается на корточки, просовывая пальцы под камнем и поднимая его. «Надо было поднять больше гребаных тяжестей», - говорит он, ворча, выполняя свою задачу.

«Ты справишься», - подбадриваю я его, и зазор между землей и верхом плиты увеличивался. «Еще немного и переверни».

«Заткнись, Элеонора», - говорит он, выпрямляя ноги, пока не встает. Затем с могучим ревом он подбрасывает плиту, и она падает на землю. И он ломается пополам.

- Упс, - выпаливаю я, отступая немного назад, чтобы дать Беккеру место.

«Бля», - ругается он, в ярости пиная ногу и стуча молотком по крыльцу.

«Ну, твоя осторожная и внимательная работа над плитами была полная трата драгоценного времени,» Говорю я, смотря на сломанную плиту, чувствуя, его огненный взгляд на мне. Я подглядываю и сладко улыбаюсь. 'Что теперь?'

«Теперь копаю». Он берет небольшую лопату и толкает ее в песчаную подстилку, вычищая землю и отбрасывая ее в небольшой аккуратный холмик.

Копать землю? Как далеко внизу? Мы могли бы быть здесь месяцами. 'Могу ли я помочь?'

«Да», - ворчит он.

'Как?'

'Молчи.'

Я бросаю на него недовольный взгляд и смиряюсь с этим, в то время как Беккер копает то, что кажется вечным. Гора грязи становится выше, и дождь усиливается, разнося площадь за крыльцом. Моя надежда умирает с каждой лопатой, которую Беккер бросает в сторону, но я не буду тем, кто спрашивает, в какой момент он сдастся. Господи, он много лет искал эту чертову скульптуру. Что-то мне подсказывает, что он не сдастся, пока не доберется до Австралии. У него уже есть четыре плиты. Есть еще десятки.