Грешным делом

Что касалось музыкантов, игравших на вечере, то тут мы собой гордились. Мы, это я –бас -гитарист Леонид Аръе, по прозвищу Лео, мой друг гитарист Вадик Жировских по прозвищу Ва, Витя Эгер, наш клавишник, барабанщик Серёга Кротов, по прозвищу Сюзи Кротофф, названный так в честь Сюзи Кватро из-за длинных светлых волос, руководитель нашего ансамбля и сын директора школы Тарас Зимкин, и конечно, наш бессменный техник и мой лучший друг Микки Хомяков.

Так вот, не поверите, но на нас ходили смотреть, как на какого –нибудь Джимми Хендрикса в Айове! Честно, некоторые приезжали посмотреть на нас даже из других районов. Хоть это прозвучит и невероятно, но у нас были свои поклонники! Вы понимаете, что это значит? Конечно, мы не могли ограничиться советской эстрадой. Поклонники от нас ждали новых хитов, и мы их давали! Начинали мы обычно с песен про Комсомол, продолжали со"Звёздочки моей ясной" скромной "Вологды", а ближе к вечеру растлевались до "Fly, Robin, fly" «Сильвер Конвеншн», «Do you remember" "Слейд" и "Needles and pins" группы «Смоки». Вот и в этот раз мы тоже должны были начать неброско, зато на финал припасли такие бомбы, как «Now give me money», Битлз, «Venus» группы «Шокен блю», которую большинство знали, как «Шизгарес» и ещё одну вещь группы «Суит»…но об этом ещё потом.

Вы уже поняли, что весь наш план чуть не испортила сгоревшая не вовремя лампа. Но теперь, когда Микки нашёл таки лампу и усилитель заработал, о-о…Вы когда –нибудь видели столько мерно вздымающихся и опускающихся алых парусов в одной гавани? Грин бы повесился! Что поделать, если в универмаг завозили алые женские батники, то они были у всех!

Девушки в одинаковых шёлковых сорочках, купленных в одном и том же магазине по одной цене, но, правда, в разных шейных платочках, как волнующееся пёстрое море, заполнив пространство у сцены, тихо переговаривались между собой, кидая будто невзначай любопытные взгляды на сцену и стоящую на ней пока ещё безмолвную аппаратуру, гадая, где же сейчас находятся музыканты.

А мы в это время, сгрудившись за бархатной, цвета ядовитой зелени портьерой, закрывавшей сцену, стояли, кусая ногти и думали: вдруг сейчас пойдёт что -нибудь не так, опять сгорит лампа или вообще что –нибудь сгорит? Но подходило время начинать, и к нам за кулисы заглядывала смеющаяся физиономия председателя Совета дружины нашей школы Светы Коляды.

– Готовы, ребята, можем начинать?

Мы, переглянувшись, нервно кивали. Улыбнувшись на это, Света на время исчезала, давай ещё нам минутку побояться. Но ровно через минуту со сцены доносился её голос, усиленный микрофоном:

– Выступает вокально –инструментальный ансамбль «Сезон»!

Раздавались аплодисменты. И мы выходили.

Надев бас – гитару на шею, я окидывал взглядом пространство под сценой, сразу безошибочно выделяя из толпы ту, с которой уйду, когда вечер закончится. Её звали Анфиса. О, это была гордая девушка, она ещё ни разу не дала себя потрогать. Как смотрели её глаза из -под накрашенных ресниц! Как дорого отливала платина её волос! Как волнующе вздымалась уже по-женски оформившаяся грудь в алом батнике. «Сегодня или никогда», думал я, улыбаясь ей.

Зал был давно переполнен. Но народ всё протискивается в зал. Откуда они все берутся, думал я? Ведь город наш очень маленький… Какие –то типы с пиратскими лицами зашли и, заняв место возле окна, начали переговариваться. Они одеты не по- городскому, в свитера и грубые ботинки. У них широкие бакенбарды, как у деревенских, волосы топорщатся.... Вообще –то деревенских запрещено было пускать. Как же Ваня их не заметил? Пролезли наверно как –то. Не дай бог будет заваруха!

– Раз, два, три –и! – Отсчитывает Тарас и мы начинаем вечер с песни Пахмутовой на слова Добронравова «Любовь, комсомол и весна». Надзирающий за нами учитель труда Иван Петрович Солодовников довольно закивал головой в такт к музыке и, постояв немного, начал потихоньку пробираться к выходу, чтобы уйти в свой кабинет, расположенный прямо за стеной актового зала и сесть там, готовя учебные болванки на следующую учебную неделю. Стало быть, у нас есть добрых два часа! Опасаться его появления, мы по опыту знаем, не стоит. Ведь в кабинете Ивана Петровича слышно почти так же, как здесь, поскольку стена актового зала имеет слуховое окно.

Едва Иван Петрович уходит, молодёжь начинает вскидывать руки с выставленными вверх двумя пальцами. При учителях так делать нельзя. Это называется «танцевать развязно». Любой педагог может подойти и сделать замечание. При повторном замечании тебя могут вывести из зала. Просят обычно это сделать того же Солодовникова. Иван Петрович в недавнем прошлом боксёр, чемпион области в полутяжёлом весе. Ему вывести кого -нибудь ничего не стоит. Однако когда его нет, каждый танцует, как ему нравится.