Грета Гарбо и ее возлюбленные

Возвращение Гарбо никак не способствовало избавлению Мерседес от извечной депрессии. Однажды, во время особенно невыносимого приступа, де Акоста отправилась прокатиться в машине с одной из своих горничных, заметив при этом:

— Господи, ну хоть бы какая-нибудь машина сбила меня насмерть!

Ее довольно глупое желание едва не исполнилось — почти в тот же момент она стала жертвой серьезного столкновения. От удара ее выбросило из машины, и она с силой ударилась головой о дорогу. В результате Мерседес оказалась в госпитале в Санта-Монике и лишь чудом не осталась калекой. Марлен позвонила ей из Парижа и даже предложила взять на себя все расходы по лечению, а впоследствии интересовалась, как заживают швы.

Мерседес скоро поправилась после несчастного случая, хотя ей и пришлось перенести несколько пластических операций, из-за которых нередко была вынуждена ходить с забинтованным лицом. Ее депрессия давала о себе знать с новой силой.

Вот что писала об этом она сама:

«Грета снималась в «Королеве Христине» и все дни проводила в студии. К вечеру она валилась с ног от усталости и ей было не до меня. Марлен все еще оставалась в Европе, откуда продолжала слать мне жалостливые письма».

Марлен писала, что и представить не могла, что будет чувствовать себя столь одиноко. Она обнаружила, что Европа больше не является для нее родным домом, и поэтому терзалась вопросом, a не выбрать ли ей в качестве такового Голливуд. Она благодарила судьбу, что у нее есть Голливуд и Мерседес, которая так прекрасно понимает ее боль.

В конечном итоге некая приятельница отослала Мерседес к Шри Мехер Баба, индийскому спириту, давшему обет молчания. Он убедил ее, написав на доске, что самоубийство является величайшим злом и что она должна искать спасение в «Воплощении Бога». Этот случай послужил толчком к ее длительному интересу к индийской философии и спиритизму.

Зимой 1933/34 года Мерседес вместе с Гарбо совершили вылазку в Йосемитский национальный парк, где едва не заблудились в густом непроходимом лесу. Вскоре после этого происшествия на экраны вышел фильм о Распутине, и князь Юсупов, как и обещал, подал на «МГМ» в суд. Мерседес снова получила работу. Она принялась уговаривать Тальберга, чтобы тот снял фильм о Жанне Д'Арк с Гарбо в главной роли. Режиссер поручил ей написать сценарий. Мерседес настолько прониклась этой идеей, что начала видеть в Гарбо спасительницу Франции.

«Это перевоплощение было столь полным в моем сознании, что, когда мы совершали с ней прогулки по холмам или отправлялись на пляж, я частенько видела ее в средневековом костюме и даже в латах», — вспоминала Мерседес.

Увы, Гарбо отклонила эту роль и даже отказалась обсуждать с Мерседес какие бы то ни было подробности.

В 1934 году Гарбо начала сниматься в фильме «Раскрашенный занавес» по роману Сомерсета Моэма. К сожалению, и эта картина была сделана по типичному голливудскому рецепту. У Зальки Фиртель от возмущения не нашлось слов, и она ограничилась следующим замечанием:

«Помнится, продюсер хотел подчеркнуть китайский колорит и поэтому настаивал, чтобы под деревом стояла статуя Конфуция. По какой-то странной причине он постоянно называл его Везувием».

В ноябре 1934 года Мерседес вместе с Гарбо совершила набег на голливудские магазины, в результате чего Гарбо облачилась в вельветовые брюки. Репортер в течение трех часов поджидал ее с фотоаппаратом, стоя на подножке машины, чтобы только запечатлеть эту сцену, и когда снимок был опубликован, он разошелся по всему миру. Мерседес приписала себе славу зачинательницы новой моды, тем более что она до этого уже водила к этому портному Марлен и та заказала у него шестнадцать комплектов мужской одежды. Марлен тоже сфотографировалась в этом наряде.

Мерседес писала:

«С той секунды женщины всего мира натянули на себя брюки. Это стало началом Великой Эры Женских Брюк! Боюсь, что я и есть та самая виновница, которая дала всему этому толчок. Толстые и худые, высокие и низкорослые, молодые и старые, женщины во всем мире решили, что, облачившись в брюки, они будут смотреться не хуже Марлен. Каждое ее фото, которое появлялось в печати, влекло за собой продажу новой тысячи пар брюк, и магазины просто захлебывались от покупательниц. Война, разразившаяся несколько лет спустя, распространила эту моду дальше, так как женщины, занятые на военных работах, все до одной переоделись в брюки».

Мерседес любила Калифорнию и ощущение свободы и независимости. Она обожала ходить в брюках и, живя вдали от Нью-Йорка, любила чувствовать себя хозяйкой просторного дома с многочисленной прислугой. Правда, временами она испытывала угрызения совести из-за своего оставшегося в Нью-Йорке мужа, Абрама Пуля.