Грета и Стеклянное Королевство (ЛП)

Он колебался, но, в конце концов, рявкнул зверю еще одну команду. Тот обернулся и поплелся обратно в свое укрытие. Грета содрогнулась, когда его темные глаза сверкнули в темноте красным в их сторону.

По правде говоря, снаружи тоже начало темнеть. Солнца почти достигли горизонта, а небо было покрыто облаками, которые не улучшали обзор. Они тратили слишком много времени.

Грета повернулась к группе. От осознания того, что бьер находится позади нее, она чувствовала как вверх и вниз по спине бегают мурашки, но пыталась верить в то, что Мидас был честным.

— Как вы думаете, что мы можем предложить ему достаточно уникальное, чтобы осчастливить его.

Вайат не спускал взгляда с бьера, не отворачиваясь от тролля, и бросил шепотом через плечо:

— Бьюсь об заклад, что он не будет в восторге от денег или украшений. Кто-то уже наверняка это пробовал. Он не выглядит голодающим, но, похоже, что поедание путешественников ему приелось, не так ли? Может пообещать ему доставить пару голов свежего скота?

Сиона покачала головой.

— Если бы он хотел съесть корову, то кто останавливает его от того, чтобы взять одну с чьего-либо поля? Мы должны предложить что-то, чего он не сможет достать сам.

— Ну, мы не уроженцы Милены, — сказала Грета. Она посмотрела на Вайата. — Должно быть что-то, что можем предложить только мы и никто другой?

— Неприятности? — с усмешкой сказал он. Ее желудок сделал сальто, и она улыбнулась.

Сиона откашлялась.

— Люди и вправду уникальны.

— Я знаю, — сказал Вайат. — Музыка.

— Что он имеет в виду? — с интересом спросила принцесса.

Вайат посмотрел на нее с озорным блеском в глазах.

— Люди рождаются с музыкой в сердцах. Мы поем и танцуем практически в любой ситуации. Музыка укоренилась в нашей культуре таким образом, какого я еще никогда и нигде не видел на Милене.

— У нас есть музыка, — запротестовала Сиона.

— Не такая, как у нас, — сказал Вайат. — Наша музыка не похожа ни на что из того, что вы когда-либо слышали.

Грета втянула воздух, когда надежда расцвела.

— Я пела своему патеру, когда он был жив, — сказала она, вспомнив, как мелодия завораживала Люка.

Драйден и Байрон нахмурились. Похоже, они были одного мнения насчет этой идеи.

— Должны ли мы полагаться на то, что нечто столь неосязаемое, как песня, будет достаточным для того, чтобы позволить нам пройти, в то время, как другие предлагали бьеру золото и драгоценности и, возможно, даже собственных первенцев? — спросил Байрон.

— В том то и дело. Это то, что мы должны положить на торг, — с уверенностью сказал Вайат. Он сделал паузу и выжидающе посмотрел на нее. — Ты справишься.

— Что? — она отступила назад. — Почему я?

— Ты сказала, что часто пела своему патеру, и ему нравилось.

— Да, но ему наверняка медведь на ухо наступил, — запротестовала она, — И все, что я когда-либо ему пела, были отрывками и куплетами из колыбельных и глупые песни из мультиков, которые я запомнила, когда была ребенком.

Вайат кивнул.

— Не важно, что ты будешь петь, потому что никто в Милене никогда этого не слышал. Это сработает, — заверил он ее.

— Значит, вам нечего мне предложить? — раздался голос бьера, заставив ее подпрыгнуть. Как будто по команде, его питомец зарычал, высунув голову из убежища.

— Нет времени на дискуссию, — сказал Байрон.

Рука Вайата скользнула к ее руке и сжала ее. Грета сделала глубокий вдох и повернулась к Мидасу.

— Есть ли у нас что-то для тебя, — начал Вайат, обращаясь к бьеру подобно ведущему, провозглашающему о самом главном событии. Не то, чтобы она когда-нибудь была в цирке, но у нее было такое чувство, что весь этот фарс наверняка подошел бы. — Что-то столь прекрасное… столь потрясающее и уникальное, что его невозможно повторить. Вы не поверите своим ушам.

О, боже. Из-за него нас всех убьют.

Мидас скрестил руки на своей широкой, бочковидной груди и сощурил глаза, остановившись на Вайате. Они все сглотнули, явно напуганные.

— Тогда, прошу, — сказал Мидас. — Представьте сейчас, пока я не потерял то, что осталось от моего терпения, и не решил, что мне не нужно подношение кого-либо из вас.

— Не будь таким нетерпеливым, — подхватила Сиона. — Если ты в спешке откажешься от этого подарка, то наверняка будешь жалеть об этом всю свою жизнь. Одно мгновение удовлетворения твоего желудка ничто по сравнению с тем, что ты потеряешь. Твое сердце будет плакать с каждым ударом, потому что никогда не узнает красоты, которая могла бы произойти.

Гоблинша усмехнулась Вайату. Она взмахнула рукой, представляя бьеру Грету, напомнив ей чрезмерно активного продавца, стоящего прямо перед своей каретой у деревни и созывавшего всех и каждого испытать волшебство своих изделий, утверждая, что его вычурные флаконы, заполнены горьким корневым соком и коровьей мочой, сделают их сильнее или красивее или здоровее.

Драйден слегка подтолкнул Сиону локтем в ребра. Она кашлянула, и ее голос стих.

Вайат продолжил свою речь.

— Ты просил сокровище, и мы представляем тебе величайшее сокровище, которое никто в Милене не испытывал.

Он отступил на полшага назад и подтолкнул Грету вперед.