Гретель и её бесы

Джек понял, где спрятались дети, и принялся швырять в них все, что попадалось под его костлявые руки. Гензель и Гретель закрывали головы, защищаясь от пролетавших мимо игрушек, деревянных заготовок, банок со столярным клеем и птичьих клеток. И хотя все участники действа упорно хранили молчание, в домике царил невообразимый грохот.

Наконец полки опустели. Репоголовый огляделся по сторонам, ища что-то подходящее, а потом двинулся туда, где лежала выломанная дверь. Доски ощетинились гвоздями и острыми щепками. Это было оружие посерьезнее, чем свечки и птичьи клетки. А у Гензеля и Гретель – только меловой круг и несколько деревянных солдатиков… к которым старина Джек раз за разом будто бы терял интерес.

Гретель задумалась, почему первого солдатика репоголовый разглядывал долго, второго – чуть меньше, а на третьего едва взглянул. Ведь в целом теория Гензеля сработала – демон не мог отличить настоящего человека от куклы…

Внезапно Гретель осенило. Она схватила солдатика и вырвала из рук Гензеля резак. И под удивленным взглядом брата принялась вырезать на фигурке собственное имя.

Дверь была сломана, но доски оставались соединены между собой гвоздями и поперечными планками. Пока Джек с хрустом выламывал увесистую доску, Гретель выводила резаком: G… r… e… t… e… l…: Gretel.

Едва закончив вырезать на солдатике собственное имя, девочка швырнула его под ноги репоголовому. Джек на мгновение замер, а потом выпустил доску и поднял солдатика. Внимательно изучил, так и этак повертел перед глазами и сунул в карман.

Гензель пихнул сестру в плечо. Он был вынужден хранить молчание, но его взгляд говорил: «Молодец, отличная идея!»

Гретель схватила нового солдатика и принялась вырезать имя Гензеля.

Джек проглотил вторую фальшивку так же легко, как и первую. Солдатик с вырезанным именем Hänsel отправился в карман истлевшего сюртука. После этого демон переступил через груду изломанных досок и нырнул в дверной проем.

В домике воцарилась тишина. Керосиновая лампа покачивалась, по стенам метались тени, а в комнату залетал сквозняк.

– Да уж… – выдохнул Гензель.

– Да уж… – эхом отозвалась Гретель.

Пару минут они просто сидели, прислонившись к верстаку, и молчали. Первым тишину нарушил, конечно же, Гензель:

– Представляю, как разозлится отец, когда Джек притащит ему двух болванчиков!

– Не понимаю я, как можно не отличить живого человека от куклы… – произнесла Гретель.

– Демоны – существа другого мира, – пожал плечами Гензель. – Они видят и чувствуют иначе, не как мы.

– Но все равно нам надо уходить. Не хочу ждать, пока Джек вернется вместе с папой!

– И куда же мы пойдем?

– Похоже, у нас остался только один вариант. Навестить ведьму Пряничного домика.

Гензель бросил на сестру сочувственный взгляд.

– Какая печаль! Не думал, что встреча с репоголовым произвела на тебя такое впечатление… Ничего, в Альпенбахской психиатрической лечебнице очень грамотные доктора – это еще Филипп Хофманн говорил.

– Обсудим это по дороге, – отмахнулась Гретель.

– Я не собираюсь идти в Пряничный домик, – отрезал Гензель. – Что за бред?

– Как будто у нас есть выбор.

– Конечно. Вернуться в Марбах.

Гретель помнила слова мамы о том, что Пряничный домик – это ловушка. Он притягивал детей (по версии Марты Блок – бесенят), как магнит притягивает железные стружки. Девочка не говорила об этом брату, но ей казалось, что, покинув домик на дереве, они уже не сумеют вернуться домой. Дети, которые заходили ночью в лес, неизбежно попадали под чары Пряничного домика.

«И не важно, что Гензель знает обратную дорогу, – размышляла девочка. – Он не сумеет нас вывести. Мы могли бы отсидеться в домике на дереве и утром вернуться домой. Но покинув его, мы превратимся в железные стружки…»

– Хорошо, веди, – кивнула Гретель. Если ее догадка неверна, так тому и быть – они вернутся в Марбах.

– Ну в этот раз мы хотя бы не будем ходить по лесу в темноте. – Гензель сунул нож в задний карман брюк и снял с крючка керосиновую лампу. А потом нагнулся и поднял с пола навесной замок.

– Эх, вешать его больше некуда! Что скажет Иуда, когда увидит весь этот разгром?.. – Гензель щелкнул дужкой замка, и уже во второй раз от этого звука по спине у Гретель побежали мурашки.

– Дай его мне! – внезапно воскликнула девочка.

– Зачем?

– Нужен. – Гретель выхватила у брата замок. Ключ все еще торчал в скважине.

– Ну вот, – покачал головой Гензель. – Мало того, что бедному Иуде полдомика разнесли, так еще и замок зачем-то сперли…

Гретель повернула ключ, и дужка приподнялась. Теперь, чтобы услышать резкий щелчок, с которым запирался замок, достаточно было на нее надавить. Девочка спрятала замок в карман и произнесла:

– Идем отсюда.

Интерлюдия седьмая

1920 год от Рождества Христова, январь

Сегодня впервые за долгое время у Конрада Ленца случился выходной. По словам журналиста, «Королевские ведомости» расщедрились лишь потому, что кто-то из бывших работников наслал на них проверку.