Гретхен

– На меня так эта вредина с кулаками набросилась! – всхлипывая, проговорило одеяло. – А как она пришла… так ей… так ей… говорит… «не парься»!

Мама дала знаками понять, что Гретхен сейчас лучше уйти.

Гретхен с удовольствием выполнила ее просьбу.

Возле туалета она столкнулась с папой.

– Ну что там опять случилось с парнем? – спросил папа с озабоченным видом.

Гретхен и ему рассказала, в чем дело.

– Елки зеленые! – рассердился папа. – Когда он наконец перестанет вести себя как грудной младенец! Ну что за хлюпик уродился! Не может сам с мелочью пузатой разобраться!

– Никакая я не мелочь и не пузатая! – раздался возмущенный голос Магды из ванной комнаты.

– Ну да, ты просто очень крупный поджарый поросенок! – отозвался папа, и слова его прозвучали с нежностью.

Затем папа направился в кухню готовить завтрак. Завтрак – это было его дело.

Гретхен заняла туалет. Но не успела она усесться, как дверь распахнулась и ввалилась Магда.

Гретхен не любила ходить в туалет в компании.

– Магда, кыш отсюда! – буркнула она, но Магда проигнорировала ее призыв очистить помещение.

Магда прислонилась к стенке возле держателя для бумаги. Виновато посматривая на Гретхен, она принялась теребить хвостик рулона.

– Все гадости обычно от него! Вот я и подумала! – сказала Магда. – А колотила-то я не в полную силу! Так, поддала слегка!

Гретхен оторвала клочок туалетной бумаги.

– Тогда пойди и скажи ему, что тебе жаль, – посоветовала Гретхен.

– Ничего мне не жаль! Ни капельки! – заявила Магда с ухмылкой. – Я бы его с утра до ночи колотила!

– Ну Магда! – проговорила Гретхен.

– Нет, правда! – продолжала Магда. – Он меня просто бесит! Как посмотрю на него, так прямо руки чешутся – хочется поддать!

– Ну Магда! – повторила Гретхен: ничего лучшего ей в голову не пришло.

– А теперь еще мама застряла у него там – утешает! – пробурчала Магда. – А у меня пуговица на красном платье оторвалась! Неизвестно, сколько она еще будет этого придурка утешать! А потом скажет, что ей некогда!

– Магда, если ты сейчас уберешься отсюда и оставишь меня на минутку в покое, – сказала Гретхен, – я выйду и пришью тебе пуговицу!

– Честно? – строго спросила Магда.

– Честно-пречестно! – ответила Гретхен.

Четверть часа спустя Магда, сердитая и надутая, вышла с папой из дома. В красном платье. Оторвавшаяся пуговица была на месте, но только держалась на одном-единственном стежке, а длинная красная нитка с иголкой на конце болталась у Магды на груди.

Гретхен не успела пришить пуговицу как следует, потому что ей помешал телефонный разговор с Хинцелем. Хинцель сообщил ей, что ему сегодня совершенно не хочется работать и поэтому он поедет в Оттакринг, в бассейн, где и будет трепетно ждать Гретхен после школы.

Гретхен потребовалось немало времени, чтобы уговорить Хинцеля поехать не в Оттакринг, а на Дунай. Потому что в Оттакринге после уроков будет торчать весь ее класс, включая Флориана! Идти в бассейн, если там будут и Хинцель, и Флориан, ей совершенно не улыбалось. Никакого удовольствия, а сплошная морока! Она уже несколько раз участвовала в подобных экспериментах и повторять их не имела ни малейшего желания!

Магда, конечно, не могла ждать, пока Гретхен уговорит Хинцеля поехать на Дунай. Магда зависела от папы. Потому что он отвозил ее в школу на машине, а школа ее находилась на другом конце города.

Сидя в машине, Магда попыталась сама пришить пуговицу. И у нее это получилось. Правда, некоторые стежки шли поверх пуговицы, а не снизу, но Магда все равно была страшно горда собой. Вот только папа, вместо того чтобы ее похвалить, сказал:

– Бедная девочка!

Почему она бедная, Магда так и не поняла. Но это ее нисколько не расстроило. Магда уже давно смирилась с тем, что взрослые часто говорят какие-то непонятные вещи и действуют тоже не очень понятно.

Глава пятая,

в которой Гретхен удается провести несколько беззаботных часов подряд – сначала два, а потом еще один

Каждую среду мама с Гретхен устраивали себе маленький сепаратный «девичник». Гретхен сразу после школы приезжала к маме на работу, и мама брала себе двухчасовой обеденный перерыв. Эти два часа они проводили в маленьком итальянском ресторане. «Маленьким» они между собой называли этот ресторан потому, что был еще «большой» итальянский ресторан, куда они ходили только с папой и только за его счет – цены там кусались. Папа у Гретхен был человек широкий, особенно когда дело касалось еды. Если после трапезы он чувствовал, по его собственному выражению, «глубокое удовлетворение» и полагал, что желудок удалось «ублажить в полной мере», он охотно выкладывал на серебряный подносик с тряпичным конвертиком две солидные купюры и не вникал, сколько сдачи принес назад официант, оставляя щедрые чаевые.