Греция. Лето на острове Патмос

Даниэлла, как всегда, хорошо чувствовала мой настрой, поэтому вежливо отклонила несшиеся со всех сторон предложения присоединиться к той или иной компании. Наконец мы устроились за столиком на краю террасы, где могли спокойно есть и пить с той скоростью, с которой хотели сами. Даниэлла никогда не сетовала на стадное чувство, к которому я был склонен, и все же она собиралась удостовериться, прежде чем я отправлюсь чин по чину здороваться со старыми знакомыми, что мы все как следует поедим.

Правда заключалась в том, что Даниэлла любила таверну, ей нравилось, что она расположена неподалеку от пляжа и моря, но при этом она предпочитала ходить туда только ранним утром и в мертвый сезон, когда там можно было встретить лишь Теологоса, Елену, мальчиков и от случая к случаю пару седых рыбаков. Как только начинался туристический сезон, она забегала только перекусить и накормить Сару, после чего сразу же уходила. Пока я сидел в быстро растущей компании друзей и новых знакомых из Голландии, Германии, Австрии, Израиля и Штатов, она усаживалась в укромном уголке пляжа, где проводила часы с сигаретой в зубах, читала, смотрела на волны, а Сара играла у кромки моря.

Как это ни парадоксально, но я влюбился в Даниэллу именно по этой причине: ей с легкостью давалось то, что мне представлялось чрезвычайно сложным. Она могла отказаться от самых разнообразных развлечений и искушений, отстраниться от мирской суматохи и гама, погрузившись в себя. В таком состоянии в полной тишине и спокойствии она думала и работала, формируя собственный ритм существования. В этом плане она воплощала в себе то, чем изначально привлек меня Патмос — остров отшельников и одиночества, пещер и внутренних откровений. Но Патмос жил и другой жизнью — светской, мирской, которой дали начало переселенцы с Крита и колдун Кинопс и которая теперь, маня соблазнами, особенно с завершением строительства нового пирса, выходила на первый план. И меня, в отличие от Даниэллы, всегда страшила (и страшит) мысль о том, что мне чего-то будет не хватать, причем, надо признаться, особенно того, что может каким-нибудь образом оказать на меня пагубное влияние.

Я пропустил ее вперед, и она провела нас сквозь радушно приветствовавшую нас толпу посетителей «Прекрасной Елены» к одному из самых дальних столиков. Впрочем, уже через несколько минут я сорвался и скрылся на кухне, чтобы принести нам чего-нибудь попить и посмотреть, что еще готовится на задних конфорках огромной черной плиты, за которой стояла Деметра.

Мы заказали фрикаделек в яично-лимонном соусе и хориатики салата — знаменитый греческий «крестьянский» салат, заправленный сыром фета, который особенно хорош, когда овощи в нем только что с грядки, рядом с таверной. Еще мы взяли помидоры, фаршированные травами и рисом, и вездесущий пататесс тиганитесс (картофель фри). Закончив с трапезой, Даниэлла пошла прогуляться с детьми вдоль пляжа, предоставив мне возможность поддаться давно уже сдерживаемым порывам пообщаться со знакомыми.

К этому моменту я, естественно, уже сгорал от нетерпения рассказать жителям Ливади о планах на таверну.

Я чуть не потерял дар речи, когда обнаружил, что никто из них не знает, с какой именно целью я приехал. Судя по всему, Теологос решил сохранить это в тайне. Пожалуй, учитывая то, что я знал о степени недоверия, которое испытывают друг к другу греки, мне и самому следовало дер-жать рот на замке. Однако я американец, от этого никуда не денешься, поэтому, если у меня есть какие-нибудь хорошие новости, я тут же спешу поделиться ими со всем светом. Я всегда следовал этой привычке и не собирался от нее отказываться, несмотря на то что видел, сколь неловко чувствуют себя даже самые близкие из моих друзей-греков всякий раз, когда я делал подобные объявления.

Привычка держать рот на замке тесно связана у греков с их верой в силу сглаза тох какомахти, причиной которого становится людская зависть. Невзирая на то что человека можно сглазить намеренно (чаще этим грешат женщины, особенно с голубыми глазами), пагубные результаты сглаза могут быть порождены невинным пожеланием заполучить то, что имеете вы, скажем, новую машину или же престижную работу. Последствия сглаза могут быть самыми различными, начиная от череды мелких неприятных казусов до больших несчастий, от неясного чувства угнетения до серьезной и порой смертельной болезни.

Таким образом, об удаче надо молчать, а известия о ней тщательно скрывать и, разумеется, не рассказывать о ней каждому встречному. Лучше всего подстраховаться. Каким образом? Громко, прилюдно преуменьшать все то, чем вы владеете, и что, по вашему мнению, может вызвать зависть. Именно по этой причине многие из тех женщин в Ретимно, которым мы показывали нашего новорожденного сына, демонстрировали свое истинное отношение к нему (и ужас от нашего неприкрытого высокомерия), с презрением сплевывая нам под ноги. Когда это впервые проделала одна старушка, я, прежде чем понял причину происходящего, чуть было не ударил ее.