Грезящая империя (СИ)

Как он подтрунивал над увлечением сестры поэзией, так она не упускала возможности напомнить ему о любви к «пыльным руинам». Каэра очаровывали осколки древних, странные стеллы и целые города, до сих пор скрытые под землей и ждущие, когда их откроют.

— С чего бы? — нахмурился Каэр. — Император не любит ученых.

Что было основной причиной, почему после его деда исследования ничуть не продвинулись. А ведь к этому моменту Каэр мог не рисовать карты, а изучать древние руины! Если бы кто-то их открыл.

Тишлин пожала плечами:

— Ты же знаешь этих императоров. Ну, что-то он там решил. Главное, они будут искать город.

— Кто сказал?

— Да весь дворец шумит. Младший принц у грезящих, старший сделал запрос в библиотеку. Я решила, ты должен знать.

— Почему?

Тишлин посмотрела на него так, будто думала, что младший братец как минимум слабоумный:

— Каэр’дхен Ташар! Ты идиот или притворяешься? Это твой шанс. Не ты ли знаешь, где находится Ша’харар?

— Всего лишь догадки, — пробормотал Каэр.

Когда его называли полным именем, он ощущал себя так, будто его плечи придавили. Он не был тем, кого зовут настолько пышно. Всего лишь юнцом-картографом, который не знал, как вырваться из-под опеки родителей. Всю жизнь увлекающимся древними руинами.

Он ведь правда мог помочь. Мысль просачивалась постепенно, будто вода сквозь почву проникала в крипту. По капле. Каэр может помочь отыскать Ша’харар. Стать частью чего-то… значительного.

Он спрыгнул с постамента, сжимая бумаги:

— Ты права! Я сейчас же пойду к картографам. Порошу…

— Ты лучший картограф?

Каэр стушевался. Ему нравились карты, он отлично умел часами заниматься ими, сопоставлять… но с точностью у него было плохо, а ценилась именно она, а вовсе не красивая линия берегового залива.

Энтузиазм Каэра тут же сдуло, и он поник. Его как будто мгновенно лишили сил. Он был слишком юным и совершенно неопытным даже в картографии. Что он скажет? Что с детства изучал всё доступное о Ша’хараре? Что сопоставил все данные старого императора и почти уверен, где искать?

— Они не послушают, — прошептал Каэр.

Тишлин смотрела на него с усмешкой. Самодовольной усмешкой. Она тоже спрыгнула с постамента, весьма изящно, и постучала пальцем по вырезанным на камне символам там, где располагались ноги тела:

— Помнишь, что говорят жрецы? Пять пороков. Среди них подчинение чужой воле. Не делай такой ошибке и не покоряйся чужим желаниям.

Она повернулась и указала на красивую вязь символов в изголовье:

— А среди пяти достоинств что? Любовь. Ее можно использовать себе на пользу.

— Это низко.

— Ничего такого среди пороков нет.

— Всё равно не понимаю, о чем ты. Как я использую любовь, чтобы убедить в своей правоте?

— Потому что убеждать должен не ты.

Вздохнув, Тишлин самодовольно сказала:

— Иди не к картографам. Иди к Придворному алхимику.

Каэр смутился. Он знал, что сестра сблизилась с Ашнарой Делай, они были почти подругами. Тишлин рассказывала, что старший принц часто бывает у Придворного алхимика, а та, в свою очередь, слишком тепло о нем отзывается.

— Почему ты решила, что там любовь? И что алхимик мне поможет.

— Ты ничего не понимаешь в чувствах, — хмыкнула Тишлин. — Поверь мне, между ними что-то есть. Но принц отрежет тебе язык, если об этом хоть намекнешь. Ашнара сохранит его в банке.

— Язык мне пригодится, — пробормотал Каэр.

— Покажи Ашнаре свои записи. Она как Придворный алхимик будет участвовать в поисках. Скажи, что я посоветовала поговорить с ней. Она сама донесет это до старшего принца. А даже если нет, и мы ошиблись… если Ашнара тебе поверит, ты точно станешь частью этих поисков.

Иногда Каэру хотелось испытывать хотя бы долю той уверенности, что и сестра. Тишлин всегда была такой. Если же что-то из ее суждений не оправдывались… ну, она ничуть не расстраивалась и просто выносила новые. Не переживала, как Каэр.

Вздохнув, Тишлин положила руки на плечи брата и заставила посмотреть себе в глаза.

— Каэр, я желаю тебе только лучшего. Понимаю тебя, правда. Это шанс. Не упусти его.

Он прижал к себе бумаги и подумал, что, наверное, и правда пора прекратить прятаться в крипте. Он уверен, что может больше. Он хочет больше.

Каэр кивнул.

***

Придворный алхимик Ашнара наблюдала, как слуга обновляет защитные знаки над дверным косяком.

На самом деле, это были младшие жреческие служки. Они приходили раз в месяц со своей простенькой лестницей. Ставили ее в каждых дверях по очереди, забирались и рисовали знаки золотисто-оранжевой краской — конечно же, тоже священной.

Ашнара относилась к этому с любопытством. Ей казалось странной сама мысль, что местные жрецы верят, будто специальными знаками можно обращаться к богам или отводить глаза темным сущностям. Но кто она такая, чтобы спорить? Куда больше Ашнару заинтересовала краска. После первого обновления глифов она сама забралась наверх, соскоблила немного, а потом долго изучала.

Оказалось, всего лишь сок златоперника, который рос повсюду в империи, смешанный с глиной и белком.

Ашнара мечтала узнать, такой ли краской жрецы рисуют знаки на тыльных сторонах ладоней. Но вряд ли они бы согласились на изучение.