Грезящая империя (СИ)

Водрузив книги на указанный столик, он вернулся к Бериллу, который даже не скрывал усмешки. Но шепнул так, чтобы его не услышали другие:

— Тишлин Ташар. Да, она сестра Каэра.

— Похоже, носит ему нужные книги из библиотеки.

— Она помолвлена.

— Даже не думал об этом!

— Я тебя слишком хорошо знаю.

Агат попытался изобразить оскорбленную невинность, украдкой наблюдая за Тишлин и Каэром. Хватило его выдержки на пару минут, после чего он сдался:

— С кем помолвка?

— Элам Итанис.

— Да он же урод!

— Твоя оценка цвета нашей аристократии поражает глубиной. Не вздумай при нем такое говорить.

— Да ладно, это тебе надо держать лицо, мне необязательно. Но я правда удивлен выбором.

— Почему? Итанисы знатный богатый род, Элам хорош собой, наследник.

— Он ни одной юбки не пропускает!

— Может, теперь влюбился.

— Такие не меняются.

Берилл не стал отвечать, а мысли Агата уже унеслись дальше от Итаниса, и он пробормотал:

— Хотя все меняются.

Берилл искоса на него посмотрел, но промолчал. Даже не стал спрашивать, просто отошел к Тишлин и Каэру, чтобы помочь им с книгами. Он всегда так делал. Стоило Агату намекнуть на то, что раньше было иначе, попытаться завязать разговор о чем-то более личном, как Берилл тут же сворачивал с темы.

Раньше он таким не был. В детстве три принца дружили. После смерти Алмаза, Агат и Берилл тоже держались друг друга. Потом Берилл стал уезжать в военные походы с отцом, Агат присоединялся к ним позже и всего пару раз. Он никогда не любил военное дело, а там создавалось впечатление, что он нужен всем вокруг только из-за брата — к Бериллу так просто не подобраться, поэтому шли к Агату, уговаривали его «похлопотать». Агат уставал от этого больше, чем от самих походов. Возможно, в настоящих всё было иначе и суровее, но в тех вылазках, куда брали Агата, именно так.

Отец явно не считал нужным показывать ему настоящий бой. Или думал, что это не для него, в отличие от Берилла.

А сам Берилл с тех пор старался держать расстояние. Не то чтобы он стал холоднее… скорее, предпочитал не подпускать слишком близко. Агат не понимал, что он сделал не так, а Берилл не спешил объяснять.

Порой Агату казалось, когда они выросли, Берилл осознал, что умер не тот брат. Вот Алмаза он боготворил.

Отогнав мрачные мысли, Агат присоединился к остальным. Некоторые книги он знал, сам их изучал, хотя и с точки зрения грезящих. Так что мог быстрее других отыскать нужные места. В большинстве своем он не понимал, зачем то или иное Каэру, но доверял его чутью.

Тишлин сначала смущалась, но потом стала вести себя свободнее. Агат невольно любовался ею и даже подумал, что ее присутствие странно на него влияет… пока не понял, что попросту возвращается жар.

Проклятье! Иногда такое случалось, одной ванной оказывалось мало.

Агат поднялся, не объясняя, на вопросительный взгляд Берилла только бросил:

— Скоро вернусь.

Берилл нагнал его у дверей, явно хотел положить руку на плечо, но Агат обернулся быстрее.

— Всё в порядке? — Берилл хмурился.

Агату так хотелось рассказать. Поделиться, что жар стал чаще, и как же он раздражает! Почти как тот факт, что для него магия не превращается в грезы, а остается горячкой. Хотелось… просто поделиться, чтобы Берилл выслушал.

Агат отступил к дверям и кивнул:

— Да. Всё в порядке.

5. Яшма

Яшма никогда не считала себя набожной.

На родине, в Хор-Меневате, отношения с богами были будто бы… проще. Страна славилась своими полями и угодьями, большинство жителей занимались именно хозяйством, поэтому их не интересовали огромные храмы, толпы жрецов или обетов. Маленькие святилища ставили прям в полях, так что пока не встало солнце, до работы, крестьянин мог возжечь свечу и верить, что с ее дымом возносятся молитвы.

Всё просто.

Прошепчи слова, зажги свечу с нужными травами, иди работать. Боги подумают за тебя, как лучше выполнить просьбу. Они любящие и оберегающие. Главное, следуй пяти достоинствам, избегай пяти пороков.

В королевском замке имелась собственная часовня, но такая же непритязательная. Яшма частенько вставала с рассветом и отправлялась туда, чтобы поставить свечу в каменном алькове. Ей нравилось размышлять в тишине, строить планы на день.

Хотя аристократы знали, что всё не так просто с религией: боги не пройдут за тебя путь, следовать добродетелям нужно самому. Отвечать за свой выбор.

Яшму это устраивало. Когда она предложила брату согласиться на брак с императором Шеленара, она тоже осознавала, что делает.

С возрастом подозрительность брата росла, как и влияние Яшмы. Это становилось опасным и для нее, и для детей. Союз же с сильной империей как никогда кстати. Яшма догадывалась, что после смерти неуравновешенного брата начнутся неспокойные времена.

Яшма ехала в карете по столичным улочкам и невольно теребила бусины браслета на руке. Маленькие костяные шарики с одним орихалковым — ровно одиннадцать, по числу небесных обетов.

На родине почти никто не носил молитвенные браслеты. В империи даже у бродяги на запястье повязана грязная нитка, пусть даже без бусин.

Поэтому Яшма ехала в Кахарский храм. Императорская семья не должна пренебрегать жрецами.