Грезы

Сасс быстро успокоилась, профессионал одолела женщину. Норм уже держал Курта за руку и двигал его назад, на два шага дальше от Сасс, глядевшей тем временем на сказочно прекрасное море. Вид просто фантастический, а скалистый берег может соперничать с любым чудом природы в Штатах. Красивое место.

— Сасс!

— Прости, Норм. — Сасс встала, как ей было сказано. Хватит мечтать наяву.

— Я с ума сойду из-за тебя, Сасс. Думай о деле.

Сасс кивнула, взбучка привела ее в чувство. Она заставила себя смотреть на Курта и слушать инструкции Нормана.

— О'кей, Курт, ты споришь с ней. Ты оскорблен, ты только что узнал, что она спала с твоим отцом. Ты любил эту женщину всю жизнь. Мне нужно увидеть за гневом боль, и я вовсе не хочу, чтобы ты на нее кричал. Мне нужно, чтобы твой голос вибрировал, словно ты пытаешься его сдерживать. Но боль все равно прорвется, поэтому каждое твое слово звучит напряженно, ты произносишь его с трудом. Сасс, — для убедительности Норм взял ее за локоть, — ты плачешь. Льются слезы, но в голосе не должна слышаться злость. Вы слишком близки друг другу. И ты понимаешь глубину чувств мужа. — Сасс кивнула. — Значит, Курт, я хочу увидеть, как у тебя внутри нарастает и нарастает боль, и уж после этого ты ее бьешь по лицу. Впрочем, обойдемся без оплеух. Я хочу, чтобы ты ее ударил тыльной стороной руки. Вот так, от плеча.

Норман показал им то, что хотел добиться в этой сцене, поменявшись с Куртом местами.

— Попробуйте. — Норман отошел в сторону, и Курт вернулся на свое место. Они еще раз проиграли сцену. Два, потом три раза. — Ну как, готовы?

Актеры кивнули. Норман встал за камерой, проверил угол и фокус. Поговорил с оператором, дав последние указания. Курт уставился в землю, накапливая в себе боль и злость. Сасс смотрела на море, завороженная шумом волн, бьющихся внизу о скалы. Она вызвала на глаза слезы, думая о самом грустном, что только пришло ей в голову. Она подумала о Шоне. Шон и его боль и тот момент, когда он и его жена стояли вот так на утесах, пытаясь как-то облегчить боль, которую оба испытывали.

Слезы пришли и застлали ей глаза. Она едва расслышала, как Норман отдал команду. И вот уже вся съемочная группа куда-то исчезла, словно все происходило на самом деле и не было простым воспроизведением сценария. Она повернула лицо к Курту и увидела Шона. Она слушала слова, говорил их Курт, а ей слышался голос Шона. Обвинения, горечь, боль были ее собственные.

Она настолько растворилась в этом моменте, что не знала, написаны ли в сценарии слова, которые она произносит. По щекам текли слезы, руки дрожали, а колени сделались слабыми, словно ее надломил собственный грех.

И когда она забылась в словах и целиком растворилась в роли, то шагнула не туда, куда ей велел Норман. Сасс всего на дюйм отошла от черты, но этот дюйм стал для нее роковым. Курт Ивенс вложил в роль все, что мог, и его занесенная рука опустилась сильно и резко; она пронеслась не мимо Сасс, как велел режиссер, а ударила прямо по щеке. От удара Сасс упала не назад, как было задумано, а вправо. Туда, где под ее тяжестью обрушилась земля, и не нашлось никого, достаточно быстрого или смелого, кто попытался бы подхватить Сасс до того, как она упала с утеса на мокрый песок в сотне футов внизу.

— Я думал, что она разбилась насмерть.

Курт беспокойно ходил взад-вперед, хотя помещение было совсем крошечное. Он ненавидел Ирландию за то, что в ней так мало места, особенно тут. Возникало такое ощущение, будто все готовы выпрыгнуть из собственной кожи; хочется бегать или, по крайней мере, ходить и ходить.

— Где же эти доктора? Боже, просто не могу поверить в то, что случилось. Нам нужно поскорей вернуться в Сидар, где Сасс окажут максимальную помощь…

— Она получит максимальную помощь, мистер Ивенс.

Курт резко повернулся. У стоявшего в дверях доктора вид был усталый, его зеленую хирургическую одежду покрывали пятна. Курт постарался не думать об их происхождении. Он отошел назад и остановился возле Лизабет и Ричарда, сидевших на низком диванчике под высоким окном. Доктор подошел к ним и рухнул на стул, видавший и лучшие времена. Он зажег сигарету и провел рукой по голове, снимая зеленую шапочку и обнажая лысеющую макушку. Курт даже не попытался извиниться за свои слова, молчали и остальные. Они дали доктору немного передохнуть; что ему надо сказать, он скажет сам в свое время. Ждать пришлось недолго. Он сделал несколько глубоких затяжек, после чего взглянул на встревоженную группу.

— Мисс Брандт в очень тяжелом состоянии. Мы сделали все, что могли, но переломов очень много. Мокрый песок как бетон. Да и время работало против нее. Пока спасатели добрались до нее, пока перевезли. Мисс Брандт потеряла много крови из порезов и ссадин, полученных при падении. — Маленький человечек покачал головой и тяжело вздохнул; он сжимал и разжимал руки, словно это могло разогреть пальцы, онемевшие после этой многочасовой операции. — Вы работали в особенно опасном месте. Не могу понять, как вы выбрали этот утес и почему вас никто не предупредил об опасности. Так близко от края…