Грезы Афродиты

— Не нагнетай, а? И без тебя каша в голове. Мэй еще упустила, — нахмурилась Эмили.

— Да какая, к черту, Мэй?! Ты о себе лучше думай и о том, что мы сейчас в комнате из-за твоих «тише ты» и «быстрей».

— Так я с тобой же, а не с кем-то, — удивленно сказала Эмили и посмотрела в бегающие глаза Билла. — И чтобы ты знал, я не спала тут ни с кем.

«Только передернула охраннику, но это не считается же?» — В мысли Эмили ненадолго врезалась совесть.

— Просто чтобы закрыть тему, — добавила она и неловко посмотрела в пол.

— Как? Ты же сказала… — Билл озадаченно уставился на Эмили.

— Что? Вот что я сказала? Это ты сам за меня все придумал! — подняв голову, повысила голос Эмили. — Блин, да что у вас за привычка-то такая — выдумывать? Это у мужчин генетическое или как?

— Прости, но увидеть тебя тут… О чем я еще мог подумать?

— Мне нужно было встретится с Мэй, она мне вызвалась помочь со статьей о клубе. Я его закрыть хочу, вот почему я здесь. Понимаешь? Все, и ничего больше.

— Ну, я бы такое представить не сумел…

— Ты сейчас серьезно?

— Побоялась, что я тебя выдам, да? — с нотками обиды перевел тему Билл.

— Вообще-то да. Кто тебя знает? После того, как ты повел себя в кабинете… — на секунду задумалась Эмили. — Я не знала, чего от тебя ожидать.

— Я бы никогда… Посмотри на меня. Никогда бы не выдал тебя, Эмили. — Билл прижал руку к ее щеке.

— Ты чего? — робко прошептала она, смотря в его искренние, цвета безоблачного неба глаза.

— Не знаю… — Билл провел пальцами по щеке Эмили. — Просто приятно.

— А ты? Ты зачем тут? — наконец-то дала о себе знать «ледяная могила» прошлого.

— Мне одиноко.

— Не верю, что такой, как ты, может быть одиноким.

— Но ты же убежала тогда.

Сердце Эмили обливалось кровью, она, как никто другой, понимала его, знала, что такое одиночество, знала, что значит жить в ожидании той единственной любви. Она видела в его глазах эту боль, ощущала это отчаяние, искренность которого пробуждала в ее душе сострадание. Сердце Эмили таяло, в душе просыпалось влечение, а по телу проносились вспышки чувств, схожих с теми, что она испытала при виде члена Феликса. «Это оно. Это точно оно. Но он же одет. Да как это работает-то? Почему я снова теряю контроль?» — не понимала своего возбуждения Эмили.

— Убежала, — словно под гипнозом от взгляда Билла, промолвила она и, закрыв глаза, замерла в ожидании.

Нежное прикосновение губ и такое стремительное продолжение с переплетением двух танцующих языков еще сильнее раскрепощали ее и принуждали полностью, без остатка отбросить прошлое. Отдаться этому жгучему чувству и не сопротивляться больше ничему. Каждый новый поцелуй, каждое новое поглаживание стоящих торчком волос Билла наполняли ее сердце страстью и необузданным желанием всего его мускулистого тела. Эмили ощущала, как его губы нежно касаются шеи, заставляют каждую клеточку тела вздрагивать, трепетать и впервые за долгое, с выпускного, время проявлять взаимность.

— Эмили, — вдыхая запах ее шеи, прошептал Билл.

— Я ведь не могу отказать в комнате? — Эмили запрокинула голову назад и посмотрела Биллу в глаза.

Он медленно покачал головой, утопая в синеве ее глаз.

— Нет, правила. Если, конечно, их не нарушить. Например, мне уйти.

— А если кто-то из нас уйдет, больше не пустят?

— Не пустят.

— Я не могу не прийти сюда снова, ты же понимаешь?

— Понимаю, но не понимаю, почему это так важно для тебя?

Эмили на мгновение задумалась.

— Просто важно. Жизненно важно. Именно поэтому я и не могу уйти. Даже если захочу, все равно… все равно не смогу.

— И я не смогу. — Билл, едва касаясь пальцами, погладил Эмили по щеке. — А ты хочешь?

Она посмотрела на щетину Билла и провела рукой по его груди, скрытой под рубашкой.

— Уйти? — робко спросила Эмили.

— Да, — тихо прошептал Билл.

— Нет, — тихо прошептала в ответ Эмили.

Это короткое отрицание мягко проникало в сознание Билла и пробуждало внутри свирепый ураган страсти и вожделения. Он уже не просто возбуждал, а срывал последние оковы сомнений и выжигал в его сознании только одно слово — «хочу».

Руки Билла нежно опустились на бедра Эмили и приподняли подол и так почти ничего не скрывающего мини-платья, а затем резким движением он прижал ее к стене. Под напором этих ласк Эмили, целиком охваченная желанием, положила руку ему на ремень. В голове журналистки царил пленяющий дурман. Дурман из самых сокровенных грез и фантазий, которые так долго и порой невыносимо томились внутри темницы из прошлых ошибок.

— Bonsoir (Добрый вечер), сладкие. — В комнату, обнимая двухметрового мускулистого чернокожего парня, неожиданно вошла Жюстин.

Эмили тут же отпрыгнула в сторону и, стыдливо одернув подол мини-платья, встала позади Билла.

— О-о-ой! Да вы посмотрите на них! А нас подождать? — начала свой спектакль Жюстин. — Билли, ну ты-то опытный, мог бы коней своих и попридержать?

— Тебя не звали, — резко оборвал Билл, застегивая ремень на джинсах.

— Так я же сама прихожу, если правила это предписывают, — улыбнулась Жюстин. — Как дурачок какой-то, ей-Богу, — дополнила она и медленной походкой от бедра направилась к дивану.