Грезы Тадж-Махала

Войдя в пещеру, Маниклал увидел, что двое мертвы, а разбойник, который лежал без сознания, очевидно, пришел в себя и скрылся. Опечаленный Маниклал наломал в лесу сучьев, сложил два погребальных костра и положил на них трупы. Потом он достал из пещеры огниво и кремень и высек огонь. Костры запылали. Отдав последний долг своим товарищам, Маниклал удалился. Он решил посмотреть, что стало с брахманом. Добравшись до того места, где был привязан Ананта Мисра, Маниклал увидел, что его и след простыл. Прозрачная вода ручья слегка замутилась, ветки деревьев и кусты были во многих местах поломаны, лианы порваны, трава примята. По всем этим признакам Маниклал догадался, что здесь только что побывало много людей. Затем он заметил на скалах следы подков, эти полукруглые отпечатки были особенно отчетливо видны там, где лошади потоптали лианы и кусты.

Одни следы направлялись на юг, другие — на север. Следы, смотревшие на юг, вскоре снова повернули на север. Маниклал понял, что всадники прибыли с севера и затем повернули обратно.

Когда это стало ему ясно, Маниклал отправился домой. Дом его находился примерно в двух-трех крошах[48] от ущелья. Дома он приготовил себе ужин, поел и, взяв на руки свою маленькую дочь, запер дверь на замок и покинул дом.

Родных у Маниклала не было, была только дальняя-предальняя родственница. Скорее из почтения, чем из родственных чувств, Маниклал звал ее тетушкой.

Вместе с дочерью Маниклал отправился к ней.

— Тетушка! — закричал он с порога. — Ты дома?

— Ах, это ты, мой дорогой Маниклал! — отозвалась тетка. — С чем пожаловал?

— Можешь приютить мою дочку? — спросил Маниклал.

— Надолго ли?

— Месяца на два, на три.

— Помилуй, дорогой! — воскликнула тетка. — Я же бедная женщина. Чем стану я ее кормить?

— Что ты, тетушка? Неужели ты такая бедная? Неужели ты не в состоянии два месяца прокормить внучку?

— Конечно! Чтобы кормить ее два месяца, нужно потратить целый золотой.

— Хорошо, я дам тебе этот золотой, только приюти девочку на два месяца. Я отправляюсь в Удайпур: я получил там хорошее место при дворе.

Маниклал бросил тетке один из золотых, полученных им от Радж Сингха и, подтолкнув к ней девочку, сказал:

— Иди, иди к бабушке на ручки.

Тетушка не устояла перед соблазном. Она прекрасно знала, что на один золотой можно кормить и одевать ребенка в течение целого года, а Маниклал просил ее приютить девочку на два месяца. Значит, она останется еще в барыше. Кроме того, Маниклал признался, что получил должность при дворе, кто знает, быть может он станет большим человеком. Неужели он тогда не отблагодарит тетку? Такого человека не следует упускать из рук.

— Ну что ж, — сказала она, принимая золотой. — Я присмотрю за твоей дочерью. Разве это так трудно? Будь за нее спокоен. Иди ко мне, милая моя, иди. — С этими словами тетка посадила девочку к себе на колени.

Пристроив дочь, успокоенный Маниклал покинул деревню и, не сказав никому ни слова, направился по горной дороге, ведущей в Рупнагар.

Он стал размышлять о том, что произошло с ним сегодня: «Почему на плоскогорье появилось так много всадников? Махарана был один, когда я его встретил, но один он не мог бы уехать так далеко от Удайпура. Значит, эти всадники — его свита. Скорее всего, они приехали с севера и направлялись в сторону Удайпура. Наверно, махарана возвращался домой после охоты или лесной прогулки. Но всадники не вернулись в Удайпур. Почему они повернули на север? На севере находится Рупнагар. Значит, прочитав письмо Чанчал-кумари, махарана со своими воинами поехал по ее зову. Конечно, он должен был откликнуться на ее просьбу, иначе он не был бы вождем раджпутов.

Я его слуга, и мне надлежит отправиться к своему господину. Но раджпуты едут верхом, я намного отстану от них, идя пешком. Однако я надеюсь, что кони не так уж быстро скачут по горным дорогам, а Маниклал, как никак, отличный ходок».

Маниклал шел без отдыха и днем и ночью. Добравшись до Рупнагара, он увидел, что в крепости стоят лагерем две тысячи могольских всадников, но раджпутских воинов нигде не видно. Он узнал, что завтра утром могольские солдаты повезут принцессу в Дели.

У Маниклала был ум полководца. Он не огорчился, не найдя раджпутов. «Моголы не смогут их обнаружить, — сказал он самому себе. — Но слуга разыщет своего господина».

— Можешь показать мне дорогу на Дели? — спросил он одного горожанина. — Я отблагодарю тебя.

Горожанин согласился и вывел его из города на делийскую дорогу. Маниклал расплатился с ним и пошел дальше один, внимательно разглядывая все, что видел по сторонам. Сначала ничто не говорило о присутствии раджпутских воинов. Дорога постепенно становилась уже. С обеих сторон ее встали горы, протянувшиеся чуть ли не на полкроша. С правой стороны горы были очень высокие и неприступные, их вершины нависли над дорогой. С левой стороны горы были пологие, невысокие и удобные для подъема. В одном месте виднелась расщелина, к которой вела узкая тропа.