Грезы Тадж-Махала

Войдя в дом, могол увидел великолепное ложе, на котором сидела красавица. Комната благоухала ароматом розового масла. Повсюду разбросаны цветы, а прямо перед ним стоял кальян с душистым табаком. Хан снял обувь и, сев на ложе, обратился к красавице с пылкими словами. Затем он снял верхнюю одежду и, обмахиваясь цветочным веером, блаженно затянулся дымом кальяна. Женщина красноречиво дала ему понять, что он пользуется взаимностью, и могольский воин был совершенно очарован.

Не успел он выкурить трубку, как в дверь постучал Маниклал.

— Кто там? — спросила женщина.

— Это я, — ответил Маниклал, изменив голос.

— Беда, — испуганно прошептала хитрая женщина, — вернулся муж. Я думала, что сегодня он уже не придет. Спрячься под кроватью. Я его сейчас выпровожу.

— Что такое? — воскликнул могол. — Мужчине не пристало прятаться! Кто бы сюда ни пришел, я разделаюсь с ним.

— Что ты говоришь? Опомнись! Ты хочешь убить моего кормильца? Вот награда за мою любовь! Полезай под кровать, я быстро отделаюсь от него.

Маниклал продолжал стучать в дверь, и моголу поневоле пришлось залезть под кровать. Он был толст, и это было нелегко. Протискиваясь под кровать, он в нескольких местах ободрал себе кожу, но что поделаешь — любовь требует жертв. Наконец его мясистая туша скрылась под кроватью, продавщица бетеля пошла открывать дверь.

Когда они вдвоем вошли в комнату, она спросила, как было условлено:

— Почему ты вернулся? Ты ведь говорил, что не придешь сегодня.

— Я забыл ключ, — по-прежнему изменив голос, отвечал Маниклал.

Делая вид, что она разыскивает ключ, продавщица бетеля взяла одежду могольского воина, и они оба вышли, заперев за собой дверь. А хан терпел в это время укусы мышей под кроватью.

Маниклал переоделся в костюм могола, опоясался его мечом, вскочил на его коня и направился занять его место в мусульманском лагере.

Свадьба

Хитроумная Лира-биби тоже, как и все во дворце, прознала о моем несчастье. Она пришла ко мне следующим вечером. Я в слезах лежала на своем ложе. Совсем одинокая, потому что все танцовщицы покинули меня, ушли к коварной Зинзине. Немыслимый позор усугублялся еще и тем, что мне предстояло выйти замуж за человека по положению ниже меня! Фатих-бей был купцом, вайшьей! Я же происходила из гордого рода воинов-кшатриев!

— Так и будешь проливать слезы? — спросила меня Лира-биби.

— А что мне остается делать? — в отчаянии спросила я. — Хотя я еще могу выпить яд!

— Сделать это ты всегда успеешь, — сказала торговка. — А как насчет того, чтобы взять судьбу в свои руки?

— Как это? — оживилась я.

— Когда я проходила сегодня утром по дворцу, то слышала, что принц Кхуррам ожидает гонцов от своего друга, сына бомбейского махараны.

— И что? — спросила я, найдя, что моя мудрая товарка начинает несколько издалека.

— Мы сами станем этими гонцами! — сообщила Лира-биби. — Мы проникнем в покои принца, и ты объяснишь ему все! Или ты, дочь визиря, находишь все это слишком рискованным?

Конечно, так и было. Но признаться в том, что я трушу, я не могла. А вот любимого мужчину, как я знала, без боя не возьмешь. И я приняла решение.

— Да, — пламенно воскликнула я, схватив товарку за руку. — Мы станем этими гонцами!

Мы прятались за украшенной роскошными бриллиантами портьерой, неподалеку от поста стражи со стороны южного входа, откуда должны были прибыть бомбейские гонцы. Конечно, кто-то из зорких стражников видел, как мы прятались. Но никто не стал доставать нас оттуда. Потому что такие вещи в огромном дворце были достаточно обыденными.

И вот мы увидели из-за края портьеры двух молодых и пригожих собой бомбейцев в роскошных и покрытых дорожной пылью одеяниях. Когда они показали стражникам перстень махараны, те пропустили их во дворец. Гонцы решительно направлялись к покоям принца, как вдруг Лира-биби вышла из-за портьеры и решительно шагнула им навстречу.

— Куда вы так торопитесь? — игриво спросила она.

Гонцы застыли.

— Вы, должно быть, устали с дороги? — говорила торговка. — Тот, к кому вы так торопитесь, прислал нас, чтобы вы немного отдохнули в наших объятиях.

Один из гонцов обрадовался. Но второй, более опытный, обошелся без улыбки.

— Кто вы? — настороженно спросил он.

— Мы — простые танцовщицы. Меня зовут Зета, а мою подругу Кета! Нам хорошо заплатили, господин!

Вестники переглянулись. Кивнули друг другу.

— Что ж, — воскликнул старший, — ведите!

Я держала лицо под сари, чтобы эти люди не видели того, как я краснею. Где это видано, чтобы дочь визиря выдавала себя за блудницу?!

Мы пришли к маленькому покою, в котором я и сама ни разу не бывала. Но решительно прошла туда вслед за Лирой-биби. За нами, посмеиваясь, прошли гонцы. В покое было темно.

— Раздевайтесь! — сладким голосом приказала мужчинам торговка.

— Почему здесь темно? — спросил старший из вестников.

— Потому что, когда ты увидишь меня, ты будешь ослеплен моей красотой! — проворковала Лира-биби, чье лицо, как и пристало мусульманке, было скрыто вуалью, пускай даже и полупрозрачной. — Не бойся, милый! Я не старуха и не уродина!