Грядет царь террора

– Вестимо куда, – ответил Кузин. – На виселицу, чай! Двоих-то зачинщиков чумного бунта уже повесили по повелению его светлости графа Орлова прям у Донского монастыря. А энтих двоих всенепременно повесят на Красной площади…

– Давай посмотрим, что ли, – предложил Самойлович. – Еще ни разу не видел, как людей вешают.

– Да то не люди, а преступники, – наставительно молвил Кузин. – Государевы преступники! Еще двести человек, я, чай, слышал, арестованы как соучастники. Им, чай, будут ноздри рвать да на каторгу ссылать. Ну а зачинщиков вздернут, и всех делов. Виселица что ж! Она и есть виселица… Больше в назидание другим!..

Но доктор Данила уже не слышал разглагольствований поручика. Когда конвой поравнялся с его коляской, он узнал в одном из приговоренных к смерти того самого «черного дьявола», который дважды мог лишить его жизни, но не сделал этого.

Оглобля тоже признал «дохтура» и даже улыбнулся ему, только гримаса на его изуродованной физиономии получилась устрашающей.

– Долго жить будешь, раз Бог тебя спас! – неожиданно прокричал Оглобля, обращаясь к Самойловичу, и тут же заработал сильный удар прикладом по спине.

– …Повесят, и всех делов, – продолжал инвалид, любивший почесать языком. – А так какая разница, от чего смерть принять: от веревки ли, от топора ли, от яду ли – все едино. Но по мне так лучше, чем смерть от пули в честном бою, и нет ничего. Лучше уж от пули…

– Поедем отсюда! – перебил поручика Самойлович. – Не могу я смотреть на все эти казни…

– А что так? А, понятно! Нежной души человек!.. Конечно, без привычки оно тяжко…

– Поехали!

Так и не увидел Самойлович того, как закончилась беспутная жизнь человека, который по всем статьям должен был стать его убийцей. «Бог не допустил!» – подумалось тогда доктору Даниле.

* * *

Доктора Ягельского включили в состав Московской городской противочумной комиссии по личному указанию графа Орлова. Это назначение практически не оставляло Константину Осиповичу времени для научной работы. Дни теперь были заполнены постоянными разъездами в поисках тайных чумных захоронений, от которых могли произойти новые заражения, а большую часть ночей он проводил в «Сухаревских погребах», где было организовано небольшое производство по изготовлению окуривательных порошков против чумной заразы.

В один из особенно студеных январских дней 1772 года в «Сухаревские погреба» к Константину Осиповичу заглянул доктор Самойлович, исхудавший до невозможности. При этом все же его живое подвижное лицо было по-прежнему улыбчиво и дружелюбно.

Добрые друзья, уединившись за чаркой водки, поговорили о том, что волновало обоих.

– Кажется, зараза пошла на убыль, – произнес доктор Данила, согревая озябшие пальцы рук у открытой дверцы русской печки, в которой весело потрескивали горевшие березовые поленья. – По крайней мере, первичных больных в Симоновом монастыре резко поуменьшилось. Это обнадеживает.

– Мороза она, проклятая, не переносит, это правда, – устало проговорил Ягельский, наливая себе и Самойловичу по второй чарке. – Давайте за это самое и выпьем. Чтобы к весне с ней было покончено.

– Ваши бы слова, уважаемый Константин Осипович, да Богу в уши! Выпьем за это обязательно!

От третьей чарки доктор Данила отказался, на что Ягельский только добродушно проворчал:

– Эх, молодежь! Не та молодежь нынче, не та! А мы в ваши годы покрепче были… Куда как!

Самойлович перевел разговор на другую тему.

– Я слышал, что его сиятельство граф Орлов привез с собою из Санкт-Петербурга деньги для больных. Это правда?

– Правда! Четыреста тысяч рублей ассигнациями…

– Ого! Да это же огромные деньги. И кому будут платить? – поинтересовался Самойлович.

– Больные будут обеспечены бесплатным питанием и одеждой. При выписке из карантина или больницы будет выдаваться единовременная денежная помощь. Женатым – по десять рублей, а холостым – по пять.

– Весьма своевременная помощь, – радостно потер руки доктор Данила. – Теперь удастся решать многие проблемы гораздо эффективнее. Ну, с этим все ясно. А как ваши дела?

– Сделался настоящим специалистом по отысканию тайных захоронений, будто ищейка. Нюхом чую, где они закопаны. Почти тысячу могил отыскал. Ничего не попишешь, приходится раскапывать их, а трупы придавать очистительному огню… Кстати, друг мой, – неожиданно перешел на другую тему Ягельский, – настоятельно советую вам поехать за границу для подготовки и защиты докторской диссертации, как только покончим с чумой в Москве. Надо, друг мой, надо!

– Это когда еще будет! – отмахнулся от этого предложения Самойлович. – Я пытался добиться права защиты докторской диссертации в нашей Государственной медицинской коллегии. Какое! Господа иностранцы, засевшие там, близко не подпускают нашего брата из российских лекарей. Боятся, видимо, утратить свою монополию на господство в нашей медицине.