Грядущая буря

Его голос выражал неудовольствие. Он кинулся собирать армию по срочному приказу Ранда, а потом неделю за неделей Ранд заставил его бездействовать. Что ж, скоро люди обрадуются, что у них были несколько дополнительных недель для тренировок.

– Армия готова, – помедлив, продолжил Дарлин. – Мы готовы отправиться в Арад Доман.

Ранд кивнул. Сначала он собирался послать Дарлина в Арад Доман, чтобы забрать оттуда Айил и Аша’манов и отправить их куда-нибудь еще. Он повернулся и взглянул на толпу, вдруг отстраненно сообразив, почему в ней столько чужестранцев. Большинство тайренцев забрали в армию, и теперь они рядами стояли внутри Твердыни.

Может быть, люди на площади и на улицах пришли туда не затем, чтобы поприветствовать Ранда. Возможно, они думали, что подбадривают армию, отправляющуюся в поход к победе.

– Вы хорошо справились, король Дарлин, – сказал Ранд. – Пора бы кому-нибудь в Тире научиться повиноваться приказам. Я знаю, ваши люди полны нетерпения, но им придется подождать еще немного. Приготовьте для меня комнаты в Твердыне и проследите за размещением солдат Башира и Айил.

Дарлин еще больше растерялся.

– Хорошо. Значит, мы не нужны в Арад Домане?

– То, что нужно Арад Доману, никто не сможет ему дать, – ответил Ранд. – Ваши войска пойдут со мной.

– Разумеется, милорд. И… куда мы выступаем?

– На Шайол Гул.

Глава 43. Запечатано Пламенем

Эгвейн спокойно сидела в своей палатке, сложив руки на коленях. Она справилась со своим потрясением, жгучей яростью и недоумением.

Пухленькая, симпатичная Чеза молча сидела в углу на подушке, вышивая узор на подоле одного из платьев Эгвейн. Она выглядела самым довольным человеком на земле, ведь ее госпожа вернулась. Палатка уединенно стояла посреди небольшой рощицы в лагере Айз Седай. Этим утром Эгвейн не допустила к себе никого из приближенных, кроме Чезы. Она прогнала даже Суан – несомненно, та приходила, чтобы извиниться. Но Эгвейн требовалось время подумать, подготовиться и справиться со своим поражением.

А это было самое настоящее поражение. Да, виноваты в этом другие, но они – ее последователи и друзья. И за этот провал они еще почувствуют на собственных шкурах силу ее гнева. Но сначала она должна разобраться в себе, решить, как ей следовало поступить.

Она сидела в деревянном кресле с высокой спинкой и резными подлокотниками. Ее шатер остался точно таким, каким она его оставила: на столе порядок, одеяла свернуты, подушки сложены в углу. Несомненно, Чеза их регулярно выбивала. Совсем как в музее, куда водят детей, чтобы рассказать им о минувших днях.

На каждой встрече в Тел’аран’риоде Эгвейн как могла вдалбливала Суан свой приказ, и все равно они поступили наоборот. Возможно, она была слишком скрытной. В секретах таится опасность. Именно они стали причиной падения Суан. Годы, когда она возглавляла сеть «глаз-и-ушей» Голубой Айя, научили эту женщину придерживать информацию, выдавая ее по крохам, словно прижимистый хозяин – плату поденщику. Если бы остальные Айз Седай узнали о том, насколько важна работа Суан, то, пожалуй, они бы не выступили против нее.

Эгвейн пробежалась пальцами по гладкому, плотно сотканному кошельку, привязанному к поясу. Внутри находился длинный, узкий предмет, тайком унесенный ранним утром из Белой Башни.

Не угодила ли она в ту же ловушку, что и Суан? Это было опасно. В конце концов, она училась именно у Суан. Если бы Эгвейн подробно объяснила, насколько хорошо шли ее дела в Белой Башне, возможно, ее сторонники воздержались бы от поспешных действий?

Здесь была тонкая грань. Амерлин должна хранить множество секретов. Быть откровенной значит утратить часть своей власти. А вот Суан следовало бы открыться больше. Женщина слишком привыкла действовать самостоятельно. То, что она оставила у себя тер’ангриал для Мира Снов, не поставив в известность Совет и вопреки его желанию, было тому свидетельством. И все же Эгвейн одобрила ее действия, тем самым неосознанно поощряя самоуправство Суан.

А пока она вернулась к более важной проблеме. Катастрофа уже случилась. Ее вытащили из Белой Башни, когда она почти добилась успеха. Но что поделаешь? Взяв себя в руки, она не вскочила и не начала ходить взад и вперед, размышляя. Расхаживая, она покажет свою неуверенность или сомнение. Ей надо научиться быть всегда сдержанной, чтобы ненароком не приобрести дурных привычек. Поэтому она осталась сидеть в кресле, положив руки на подлокотники, облаченная в красивое шелковое платье зеленого цвета с желтыми узорами на корсете

Странно, что на ней это платье. Неправильно. Ее белые платья, хоть и навязанные ей, стали чем-то вроде символа сопротивления. Смена одежды сейчас означала конец борьбы. Эгвейн эмоционально и физически устала от ночной битвы. Но она не смела поддаваться усталости. Для нее это будет не первая бессонная ночь перед важным днем – днем решений и проблем.

Она обнаружила, что постукивает по подлокотнику, и заставила себя прекратить.