Грязная жизнь (ЛП)

Я хочу накричать на неё за то, что она нас прервала, и собираюсь это сделать, но когда оборачиваюсь, чтобы высказать ей всё, её выражение лица заставляет меня замолчать.

Одетая в короткий халат в стиле кимоно, обнажающий её ноги, без макияжа, с собранными в пучок на макушке волосами, она избегает моего взгляда, когда заявляет:

— Днём у нас была доставка. Конверт. Я забыла об этом через минут двадцать. Я не… — она тяжело сглатывает и кусает себя за щёку, — я не думала, что это важно.

Юлий отходит от меня и подходит к ней, его настороженность подсказывает мне, что это необычно для Линг.

— Линг… — осторожно говорит он. — Что случилось?

Крепко сжимая халат, она начинает:

— Я начала смотреть его только тогда, когда вы пришли. Я бы позвонила, но…

Смотреть это?

— Это видео? — задаёт вопрос Юлий.

Так странно видеть её без идеально красных губ, безупречно прямых волос и превосходного хладнокровия. Часть меня хочет порадоваться от осознания того, что она такая же, как и любая другая женщина, но это настолько тревожно, что вместо этого я покрываюсь мурашками.

Она очень сильно потрясена.

— Видео от Джио, — подтверждает она мои ощущения. Моё тело застывает. Затем, наконец, она смотрит на меня, глаза в глаза, но то, что она говорит дальше, заставляет меня желать, чтобы она никогда этого не делала:

— И это предназначено для Алехандры.

Моё сердце начинает идти галопом. Я вижу телевизор в гостиной и сразу узнаю голос Джио. Ноги несут меня к нему без промедления.

Линг кричит:

— Не ходи туда!

Затем она в панике добавляет:

— Бл*дь. Не позволяй ей смотреть, Юлий. Это плохо.

Ноги подводят меня к открытой двери. Картинка на ТВ потрясает меня. Я почти не замечаю, как Юлий проходит мимо меня с пультом в руке. Я рычу:

— Не выключай.

— Ана, малышка, ты не хочешь это видеть. Позволь мне с этим разобраться самому, — разумно предлагает он.

Я отвечаю ему без капли тепла в голосе:

— Заткнись.

Подойдя к Юлию, я забираю пульт из рук, и он позволяет это. Я делаю громкость больше, чем необходимо, но мне это нужно. Я так боюсь пропустить хоть одну секунду.

Мои глаза слезятся от яркости экрана, но вместо того, чтобы сделать шаг назад, я подхожу ближе.

Я перематываю видео до самого начала и смотрю, как передо мной разворачивается ужас.

Джио входит в кадр.

— Эта штука включена? Да. Отлично. Хорошо.

Со вздохом он двигается, чтобы сесть на пустой стул.

Рядом сидит мой связанный и окровавленный брат.

Мигель сидит прямо, несмотря на то, что его дыхание затруднено, а его бровь раскроена до кости. Он не может говорить из-за тряпки, завязанной вокруг его рта. Я никогда не видела, чтобы его глаза были такими тусклыми. Он едва может держать их открытыми.

Джио передвигается в кресле.

— Ладно, думаю, к этому времени ты знаешь, что слухи распространились, — он насмехается. — Поздравления счастливой паре.

Он слегка хлопает в ладоши, затем поворачивается к моему брату, игриво взъерошивая его волосы.

— Этот парень, а? Ты должна любить этого парня. Так много веры, так мало мозгов.

Джио встаёт, начинает ходить, все следы веселья пропали. Внезапно он останавливается и смотрит в камеру, широко раскинув руки, прежде чем положить их на бёдра.

— О чём ты, чёрт возьми, думала, Алехандра?

Он смотрит на экран, будто ждёт ответа.

— У нас были хорошие отношения, ты, я и Дино. Ты была хороша для нас. То есть, ты боролась, но в глубине души я знаю, что тебе это нравилось. Ты не доставляла нам трудностей. Каждый раз было одно и то же. Ты сражалась, ты ломалась, а затем сидела и брала всё, как хорошая девочка. Ты была тихой, кроткой и чертовски жалкой. — Он пялится. — Именно такой, какой должна быть женщина.

Сидя рядом с братом, он пожимает плечами.

— Так что же случилось? Что изменилось?

Он кивает, будто осознавая причину.

— Хорошо, значит, ты беременна. — Он закатывает глаза и усмехается. — И что, чёрт возьми?

Наклонившись, Джио успокаивается и кладёт пальцы на губы, прежде чем отвести их и заявить:

— Мне нужно, чтобы ты поняла, что этот ребёнок, этот щенок, теперь мой. Я заявляю, что он мой, и я иду за тобой и за ним, — он жестоко ухмыляется. — В конце концов, мне нужно заботиться о своей семье. Мальчику понадобится его дядя. — Он быстро бросает взгляд на моего брата, прежде чем снова повернуться в камеру с закрытыми глазами. — По крайней мере, один из них.

Он встаёт, тянется за спину и достаёт большой охотничий нож, осторожно проводя пальцами по острому лезвию.

— Ты что, думаешь, я отпущу тебя, как будто ничего не случилось? — Он бросается вперед, останавливаясь перед тем, как попасть в камеру, его глаза сверкают, и он рычит сквозь стиснутые зубы: — Ты забрала единственного человека, который меня понимал. Единственного грёбаного человека, у которого получилось. Понять меня.

Джио отходит и успокаивающе проводит рукой по коротким волосам.