Грязные игры

Он похлопал Семенцова по плечу.

- Куда отвезти, сынок?

- К любой станции метро.

- Постарайся больше не попадаться. А еще лучше - переходи к нам. Профессионалу могу обещать интересную работу.

- Любезность за любезность... Вполне возможно, вам всем скоро придется трудоустраиваться.

Приходите - замолвлю словечко.

Небаба молча нажал звонок. Вскоре те же оперативники, что отбили Семенцова у людей генерала Шляпникова, везли его по предутренней Москве.

Светало. Еще в подвале ему завязали глаза. Косынку сдернули лишь на Садовом кольце. Семенцов помассировал веки и спросил:

- Что ж раньше глаза не завязывали?

- Думали, они тебе больше не понадобятся, - откровенно сказал водитель. - На, закури!

- Спасибо. Лучше дай анальгина. Голова разламывается.

Водитель порылся в бардачке, достал фляжку из нержавейки.

- Сойдет вместо анальгина?

Семенцов принюхался к коньяку.

- Сойдет!

И сделал несколько мощных глотков. У станции "Маяковская" его выпустили. До начала работы метро оставалось полчаса.

Савостьянов закурил египетскую сигарету, постучал ею по диктофону и сказал Небабе:

- Сделай распечатку, Иван Павлович. Только побыстрее. С утра пойду к начальству.

- Сделаю, Юрий Петрович. Кофейку не желаете?

- Желаю. У тебя в загашнике всегда хороший кофе.

Небаба достал огромный китайский термос, поставил перед гостями чашки. Толмачев выпил кофе с удовольствием. Тяжесть в голове чуть уменьшилась.

- Ну, Иван Павлович, доволен разговором? - спросил Савостьянов, блаженствуя с чашкой.

- Нет, - вздохнул Небаба. - Какая же это беседа... Если мне будет позволено высказать свое мнение, товарищ генерал-майор, я не уловил, какой вообще был смысл спрашивать этого мальчика о его ощущениях и прочих эмоциях? Из эмоций протокола не сошьешь.

- Ах, Иван Павлович, - потянулся генерал. - Консерватор ты, брат! Этот мальчик сказал больше, чем ты смог бы из него вытянуть. Хоть ты и мастер!

Подумай: он фактически признал, что МБ проводит в Москве серию терактов. И это запротоколировано! Под такое признание можно много чего подверстать. Мы узнали также, что в МБ неоднозначно воспринимают жесткую линию по отношению к мятежникам.

- И еще мы узнали, - пробормотал Толмачев, - что кто-то надеется под прикрытием подавления мятежа потеснить нас. Недаром же он проговорился... о трудоустройстве! Значит, ветер носит мечты и вожделения.

- Ничего, - похлопал его по руке Савостьянов. - Мечтать не вредно. Их много было на нашем веку, мечтателей-то. И где они все?

На Рождественский бульвар вернулись при полном солнце. Вскоре доставили аккуратную распечатку беседы с Семенцовым. Генерал прочитал ее и сложил в черную папку.

Тут раздался телефонный звонок. Савостьянов послушал и закрыл трубку ладонью.

- Быстро на запись!

Толмачев снял отводную трубку, отрегулировал записывающее устройство. Щелкнуло.

- Я тебя слушаю, Лозгачев, - сказал Савостьянов. - Ты почему не спишь? Совещаловку ведешь?

- Уже провел. Уже навешал тем, кто упустил взрывника. Скажи своим головорезам, Юрий Петрович, чтобы вели себя повежливее. Мы же не на фронте, честное слово!

- Присылай своих ребят к нам на стажировку! - хохотнул Савостьянов. - А про какого взрывника речь?

- Да ладно тебе, Юрий Петрович... - с обидой сказал Лозгачев. - По его душу и звоню. Помоги, будь так любезен!

- Ага, "помоги"... А почему я тебе должен помогать? Ты за мной хвосты пускаешь, а я тебе - помогай?

- Ну, когда это было... И то сказать, для порядка хвост пустил.

- Еще скажи: для моей безопасности! Ладно.

Зачем тебе нужен взрывник?

- Не мне, Юрий Петрович. Начальству.

- Которому? Шляпникову, что ли?

- Ему.

- В интересное время живем, Лозгачев. Один посылает человека на задание, другой готов ему за это задницу разорвать. Ну и раздрай у вас в конторе, полный раскардаш!

- И неудивительно... Нас же недавно организовали. Есть бардачок, конечно. Но это болезни роста.

- Бывают такие болезни, Лозгачев, которые до старости не проходят, до самого сдоху. Болезнь Дауна, например. Она же олигофрения. А без мозгов нельзя работать.

- Без тебя знаю, не топчись на мозолях, Юрий Петрович... Отдай парня!

- Отдам. В обмен на информацию. Кто его посылал?

- Панков, - вздохнул Лозгачев. - Ты его, наверное, не помнишь. Он в Девятом управлении работал.

- Помню, - сказал Савостьянов. - Худой такой, жуковатый. Значит, переквалифицировался Панков. Сначала обеспечивал безопасность головке государства, а теперь теракты затевает. Откровенно скажу, Лозгачев: переквалификация даром не проходит. Человек в таком случае, знаешь ли...

- Не тяни, Юрий Петрович! Мне в девять на доклад к директору. Хотелось бы до того времени поговорить с пареньком. Шляпников однозначно запретил акцию, а Панков...

- Не думаю, что Панков принимал решение сам.

- Я тебе и так много наговорил, Юрий Петрович.

- Спасибочки. Теперь моя очередь говорить.

Вот, говорю: отпустил я парня.

- Ни хрена себе информация! Без ножа режешь, Юрий Петрович!