Грязные игры

Для обычных мирных обывателей профессиональные наемные убийцы прямой физической опасности не представляют. Они - опосредованная угроза для общества в целом. Каждая профессионально выполненная ликвидация - это прецедент, показывающий, что, в принципе, проблемы можно решать и таким образом.

Убивают сегодня не потому, что плохи милиция, бандиты или бизнесмены. Убивают потому, что это возможно".

А. Константинов.

"Кто такие наемные киллеры..."

"Комсомольская правда",

1994, 19 июля.

Раз-два в неделю Седлецкий звонил по вечерам домой. Семья - святое. Он обстоятельно рассказывал о погоде в горах, о ценах на здешних рынках, об успехах экспедиции и о том, как скучает по жене, дочери, теще, кошке Венерке и суке Мальвине.

И на этот раз он не отступил от обязательной программы. Зато жена отступила. Правда, она, как обычно, тоже рассказала о погоде в Москве. А потом высказала глубокое удовлетворение успехами Седлецкого и пожелала новых - и ему, и всем членам его высоконаучной экспедиции. Затем сообщила, что экспедиция, на ее взгляд, несколько затягивается. А поскольку лето уже почти наполовину прошло, то она решила взять на себя труд организации летнего отдыха. Ведь у Седлецкого, озабоченного перспективами развития российской филологической науки, на это нет времени. Оказывается, жена достала себе и дочери путевки в Крым, в Понизовку. И заказала билеты до Симферополя. Завтра они уезжают. За собакой и кошкой присмотрит бабушка. А за бабушкой присмотрит соседка. Так что все складывается удачно, российская наука и дальше может развиваться семимильными шагами.

А Седлецкий может не возвращаться в Москву хоть до Нового года, хоть вовсе.

- Как это - вовсе? - сильно удивился Седлецкий.

- Вовсе - значит совсем, - сухо сказала Елизавета Григорьевна. - Береги себя. Не пей на ночь молоко из холодильника.

И бросила трубку. Седлецкий так и не успел сказать, что возвращается в Москву. Он попытался снова связаться с домом, но линия оказалась перегруженной. А тут и Мирзоев пришел - вместе с молодым бегемотом в неизменной тенниске. За полчаса упаковались. Не нажили они в Ставрополе лишних вещей. Бегемот уехал с чемоданами, а Седлецкий с Мирзоевым отправились на свидание с полковником Адамяном, который наконец соизволил объявиться на жарком ставропольском горизонте.

Солнце клонилось к закату, но жара не спадала.

В Комсомольском парке цвели клумбы и шумела молодежь. На веранде знакомого кафе хлопали пробки - люди наслаждались жизнью и шампанским.

Мирзоев, возбужденный завершением операции, внешне ничем не выказывал своего настроения. Лишь говорил чуть больше обычного. Седлецкий его почти не слушал. Мир рушился! Он просто не мог представить, чтобы жена, дорогая Елизавета Григорьевна, которая не знала даже, где находится ближайшая железнодорожная касса... Летний отдых всегда был прерогативой Седлецкого. Он без труда - филолог, профессор - получал семейные путевки в Дома творчества писателей и журналистов.

Ялта, Пицунда, Дубулты... Несколько раз они отдыхали в Варне. Летний отдых был свят. Седлецкий умудрялся вырываться на море с женой и дочерью, даже когда работал в Афгане. А тут, значит... Сама!

Да, мир рушился. Теперь он понял: это окончательно.

Полковник Адамян пришел в штатском - бежевый костюм, желтая рубашка и полосатый галстук.

Сельский франт.

- Извиняюсь, дорогие друзья, извиняюсь! - сразу заворковал он, едва успел поздороваться. - Ничего не поделаешь, служба! В командировку ездил. Ну, вот приехал.

Он светил крупными белыми клыками, светил бараньими глазами навыкате, светил даже лоснящимся, похожим на сырой баклажан носом.

- Извиняюсь, что задержал вас в городе. И готов искупить вину, честное слово! Аллочка, радость моя, ты еще не забыла старого Рафика? Эти прекрасные цветы - тебе, душа моя!

Метресса ресторана "Кавказ" взяла охапку темных роз и усадила компанию за столик. Начальник особого отдела Отдельной армии традиционно прихватил Аллочку за задницу и доверительно объяснил, как надо обслуживать дорогих гостей, перед которыми он, видит Всевышний, виноват. А потом поднял глаза на честную компанию.

- Не будете возражать, дорогие друзья, если к нам присоединится один очень хороший человек и мой друг? Аллочка, прикажи поставить стульчик и прибор - Coco придет.

Через несколько минут в шумную и тяжелую полумглу ресторана вошел с улицы картинный капитан: тонкий, как свечка, в ладно пригнанной форме, с высокомерным породистым лицом. Аккуратно подбритые усики оттеняли резко очерченный капризный рот. Фуражку он держал наотлет, за тулью.

У стола чуть поклонился и едва слышно щелкнул каблуками. Мелькнул ровный пробор в жестких, тщательно уложенных волосах. Казалось, капитан сейчас отбросит фуражку, схватится за левый кармашек френча и запоет что-нибудь из "Интервенции"...

- Знакомьтесь, дорогие друзья! Капитан Георгадзе. Для близких - Coco. Для остальных - Иосиф Автандилович. Садись, душа моя, садись, Coco. He смотрите, друзья, что он такой строгий. Coco - нежный мальчик, настоящий романтик.