Грязный секрет

— Ты ушла, Соф, — говорит он, тяжело сглотнув, — ты просто исчезла. Я сходил с ума, гадая, где ты. Я искал тебя месяцами.

Я встаю также быстро, как и села, и направляюсь прочь от него. Моё сердце бьётся в груди, угрожая вырваться на свободу. Я хватаю свои босоножки и поворачиваюсь к нему лицом, резко проводя пальцами по волосам.

— Дело не в нас, а в Миле, — хрипло шепчу я, услышав звук открывающейся задней двери. — В том, чтобы убедиться, что у неё есть всё необходимое. В том, что вы двое наконец-то узнаете друг друга, убедитесь, что у вас есть связь. Я запуталась, Кон. Да, я запуталась уже давно, но я была молода и напугана, и очень глупа. Но это не значит, что я всё сделала неправильно. Наши с тобой чувства не важны. Важна наша дочь. Только она.

Тяжело говорить такое, потому что мы важны. Просто не в такой степени, как она, и если жить с разбитым сердцем значит, что она будет счастлива, я буду с удовольствием жить с этой болью.

— Для меня она на первом месте, всегда, — шепчу я, когда он останавливается передо мной, — а за ней идут все остальные.

Я задыхаюсь от слёз, и Коннер приближается ко мне. Покачав головой, я делаю шаг назад.

— Нет. Я хочу, чтобы ты оставил меня, потому что мне надо почувствовать эту боль.

— Заткнись, — он быстро хватает меня и крепко сжимает мои плечи. — Ты, может, и хочешь чувствовать эту боль, но я точно на это не подпишусь.

Он кладёт подбородок мне на макушку, и я вздрагиваю на выдохе, опуская руки по бокам, ощущая, как прикосновение его пальцев обжигает кожу моих рук.

Я не хочу обнимать его, потому что этот момент противоречит всему, что я сказала.

Я не хочу обнимать его, потому что мне будет трудно отпустить.

Я не хочу обнимать его, потому что здесь не за что держаться.

— Соф, — говорит он, — могу я встретиться с ней?

Глава 6

Коннер

Софи глубоко вдыхает и кивает напротив моей груди.

— Да, — шепчет она, — я не собираюсь больше отказывать вам в этом.

— Мы не закончили, — бормочу я ей в волосы, сопротивляясь желанию повернуть голову и поцеловать её в висок. Дерьмо, это неправильно.

Я очень сильно ненавижу её. Ненавижу, но меня переполняет желание держать её до тех пор, пока она не перестанет плакать, потому что она облегчает мою боль. Она её причина, но она же и лекарство, даже если не обнимает меня в ответ, даже если холодна в моих руках.

— Давай поговорим, когда успокоимся и сможем сделать нечто большее, чем плакать и кричать друг на друга, — я громко выдыхаю.

Она снова качает головой, и я отпускаю её.

Озноб проходится по моим обнажённым рукам, когда она отходит, и я смотрю на неё. Слёзы текут по её щекам, глаза и губы опухли.

Её губы опухли из-за меня. Из-за моих губ, борющихся с её в момент безумия. Потому что мне нужно было почувствовать её снова, я должен был попробовать её, чтобы увидеть, осталась ли Софи тем же человеком, потому что чувствовалась она, как незнакомка.

Мне нужно было хотя бы на минуту почувствовать, что она всё ещё моя Софи.

Провожу рукой по лицу. Я должен прекратить думать об этом дерьме — она всё правильно сказала. Дело не в нас, не сейчас. Дело в нашей дочери, нашей крошке.

— Я отвезу тебя домой, — говорю, подталкивая её к грузовику. Она плетётся к нему, сгорбив плечи и обнимая себя.

Мне больно видеть, что ей так больно. Это разрывает меня на части. Но она должна чувствовать это, должна чувствовать боль, которую испытывал я.

Я всё ещё не могу поверить в то, что она скрывала от меня дочь. Но я не купился на её причины — не совсем. Она рассказала мне далеко не всё.

Сажусь в грузовик следом за ней и отъезжаю от своего дома. Мне наплевать, что мои братья наблюдали за нами с крыльца и слышали мои слова о том, что я до сих пор её люблю.

Они знали, что я любил её, когда ей было семь, и она прыгала с обрыва в море. Они знали, что я любил её, когда ей было тринадцать, и она часами качалась на шине в нашем дворе. И они знали, что я любил её, когда наконец-то отрастил яйца и поцеловал на выпускном перед всем проклятым городом.

Когда я подъезжаю к её дому, моё сердце начинает гулко стучать в груди. Я сжимаю руль, чувствуя, как вспотели ладони. Никогда в жизни не нервничал так чертовски сильно. Но эта резкая перемена — всего лишь последствия моего гнева, который курсировал во мне каких-то десять минут назад.

Моя дочь здесь. Дочь, о которой я никогда не знал… И я впервые собираюсь встретиться с ней.

— Ты готов? — тихо спрашивает Софи, убирая свои блондинистые волосы за ухо.

— Как, чёрт возьми, хоть кто-нибудь может быть готов к такому? — я сжимаю губы.

— Достаточно честно, — отвечает она с намёком на веселье в голосе.

Софи открывает дверь и выходит из машины, избавляя меня от необходимости отвечать. Я следую за ней, несмотря на трясущиеся руки. Дерьмо, я чувствую себя ребёнком, впервые идущим в детский сад. Такого волнения у меня не вызывало ни одно выступление, какой бы большой ни была сцена. Никогда в жизни так не боялся.

— Подожди здесь, всего секунду, ладно? — мягко спрашивает она, положив руку на дверь.

Я хочу сказать ей: «Нет. Я ждал уже достаточно долго». Но киваю.