Гриб на краю света. О возможности жизни на руинах капитализма

Вдумаемся еще раз в орегонские истории, с которых я начала эту главу. Первая, о прокладке рельсов, рассказывает о прогрессе. Она привела в будущее: железные дорогие изменили нашу судьбу. Вторая – уже вмешательство: это история, в которой значимо уничтожение лесов. Общее у нее с первой, однако, – в установке, что для познания мира – и в успехе, и в поражении – образа прогресса достаточно. История упадка не предлагает никаких остатков, ничего избыточного, ничего такого, что ускользает от прогресса. Прогресс по-прежнему владеет нами – и в историях разрухи.

Тем не менее современная человеческая спесь – не единственный план создания миров: мы окружены множеством творящих миры проектов – и человеческих, и нет[31]. Проекты сотворения миров возникают из практической деятельности самих жизней, и эти проекты перелицовывают нашу планету. Чтобы углядеть их в тени антропоценного «антропо-», необходимо перенаправить внимание. Многие доиндустриальные способы добывать себе пропитание – от собирательства до воровства – бытуют и поныне, возникают и новые (в том числе коммерческий сбор грибов), однако мы не берем их в расчет, потому что они – за рамками прогресса. Миры возникают и такими способами – и благодаря им мы учимся смотреть и по сторонам, а не исключительно вперед.

Создание миров происходит не только силами людей. Известно, что бобры преобразуют реки, строя плотины, каналы и хатки; на самом деле все организмы создают в природе места обитания, изменяя почву, воздух и воду. Если бы не способность создавать пригодные для деятельности обитаемые пространства, все биологические виды вымерли бы. В ходе такой работы любой организм меняет мир в целом. Бактерии создали для нас кислородную атмосферу, а растения помогают ее поддерживать. Растения живут на суше, потому что грибы создали почву, переработав каменные породы. Эти примеры показывают, что процессы творения миров накладываются друг на друга и тем самым создают пространства для многих других биологических видов. Люди тоже всегда участвовали в многовидовом творении миров. Огонь применяли не только для готовки, но и для выжигания растительности, чтобы оставались лишь съедобные корнеплоды, привлекающие животных, на которых можно охотиться. Люди творят многовидовые миры, чтобы обитаемое пространство создало условия для других видов. И речь не только о сельскохозяйственных растительных культурах, скоте или домашних питомцах. Сосны, из-за их партнерских отношений с грибами, часто растут в местах, выжженных людьми: сосны и грибы совместно создают солнечные открытые площадки с обнаженной минерализованной почвой. Люди, сосны и грибы вместе создают условия, одновременно подходящие и для них самих, и для других, – многовидовые миры.

Наука ХХ века, питая самомнение современного человека, мешала нам замечать расходящиеся, слоистые и объединенные проекты, творящие наш мир. Зачарованные развитием отдельно взятых путей жизни, ученые не замечали другие и не брали в расчет вопросы, а что же еще происходит. Но по мере того как истории прогресса теряют силу тяги, возникает возможность другого взгляда.

Полезно понятие ассамбляжа. Экологи обратились к этому понятию, чтобы как-то обойти жесткие и ограниченные отсылки экологического «сообщества». Вопрос о том, как разнообразные биологические виды в видовом комплексе (ассамбляже) влияют друг на друга – и влияют ли вообще, – всегда открыт: кто-то кого-то подавляет (или ест), кто-то сотрудничает и тем самым делает жизнь возможной; есть и такие, кто просто обитает в одном и том же месте. Ассамбляжи – это бессрочные собрания. Они дают нам возможность разбираться в результатах совместного проживания, не имея при этом никаких заведомых установок. Они показывают нам, какие здесь могут возникнуть истории. Для целей этого исследования мне, впрочем, требовались не организмы как объединяющиеся элементы. Мне нужно было рассмотреть соединение способов жизни, а также способов бытия неживых участников систем. Не человеческие способы бытования, подобно человеческим, меняются исторически. Для живых существ видовая принадлежность – лишь начало разговора, но этого мало: способ жизни – постоянно возникающие новые результаты соприкосновений с другими видами. Эта мысль делается очевидной, стоит лишь задуматься о людях. Грибная охота – способ выживать, но не общая для всех людей черта. То же верно и для других биологических видов. Использовать созданные людьми открытые пространства соснам помогают грибы. В ассамбляжах способы жить не только объединяются – они в них создаются. Мыслить в понятиях ассамбляжей – значит задаваться вопросом: как сборища иногда превращаются в «события», то есть во что-то большее, нежели простая сумма частей? Если история без прогресса – нечто неопределенное и разнонаправленное, могут ли ассамбляжи показать нам, какие в этом скрыты возможности?