Грибница

— Это неправда, — воскликнул возмущённый Тарас. — То есть да, мне пришлось выкрасть Иру, но они её… — Тарас вовремя остановился, и порывисто вздохнул. — В общем, я не мог оставить её там.

— А я сам убежал, — подал голос Данил. — И если б Арина с Ярославом не нашли меня, когда я отравился консервой, то я бы уже умер.

— Ну, вы видите? — торжествующе произнесла Ольга. — Разве похоже, что мы удерживаем их силой?

— Нет, не похоже, — согласился Игнат. — Никто из вас не похож на убийц. Но есть ещё одна история. О тебе Ярослав. Это правда, что ты застрелил человека?

— Вы не смеете обвинять его, — зазвенел от двери голос Арины. — Это была самооборона. Маньяк напал на Ярослава с дубинкой, что ему оставалось делать?

— Не кричи так Арина: эму опять верещат, придётся тебе вернуться к ним, — сказал он жене.

— Ничего, эму подождут, — Арина упрямо мотнула головой. — Я хочу знать, что эти люди имеют против нас.

— Тогда сядь и помолчи.

Ярослав указал Арине на кресло рядом со своим, потом повернулся к новичкам, напряжённо глядевшим на него с кресел по другую сторону стола, обвёл их всех взглядом и остановился на Игнате. Лицо Ярослава помрачнело, но он счёл своим долгом рассказать правду.

— Да, я застрелил того сумасшедшего. Но это действительно была самооборона. Распространяться на эту тему мне больно и неприятно, поэтому описывать всю ситуацию я не намерен. Скажу лишь, что жалею о гибели того бедолаги, но бесконечно рад, что сам остался жив.

— Принимается, — кивнул Игнат. — Ну что ж ребята, я склонен верить вам. Только вот ведь какая незадача: и Петру я тоже верю. Получается, что кто-то из вас непременно лжёт.

— Совсем не обязательно, — возразила Ольга. — Вашего Петра просто ввели в заблуждение. Если он повстречался с этой Евгенией, то его специально могли напугать страшным Ярославом и его шайкой, чтобы вынудить примкнуть к их группе.

— Да, это в её стиле, — подтвердил Тарас. — Лгать она мастерица. Одного только не пойму: почему Сан Саныч не предупредил новеньких?

— Просто он боится, — внезапно сказала Ирина. Её глаза были полны слёз. — Он всегда их боялся, поэтому и позволил…

— Тише, Ирочка, тише, — Ольга поспешила к Ирине и по-матерински обняла её.

— Думаю, теперь всё встало на свои места? — Ярослав взглянул на Игната.

— Не совсем, но общая картинка уже вырисовывается. Думаю, ваше предположение может быть верным, — Игнат припомнил, как Пётр несколько раз говорил о странном поведении некоторых членов группы, к которой он примкнул в начале осени. Как будто они вынуждены были что-то скрывать от него. Особенно его возмутил случай с мальчиком — как теперь понял Игнат, этим мальчиком был Данил — когда подавляющим большинством члены объединённых общин проголосовали за возвращение ребёнка бандитам за выкуп — козу.

— Ну и хорошо, — кивнул Ярослав. — Арина, нам пора уже продолжить с Сашей. А вы, если будет желание, можете осмотреть дом. Только не выходите на улицу — там страусы, — предупредил он напоследок новеньких.

После ампутации ног Саша прожил ещё два дня. Ухудшения если и были, то они протекали скрытно, внутри организма. Внешне его раны выглядели неплохо и все надеялись, что скоро они начнут заживать. Арине и Ярославу удалось остановить гангрену, отрезав мальчику ноги намного выше отмирающих тканей. У них даже получилось сделать это без особых кровопотерь, поскольку на протяжении всей операции бёдра Саши были туго перетянуты жгутами, а бедренные артерии Ярослав зашил, как только они были вскрыты. И всё же сил на борьбу у мальчика не хватило. Общее истощение убило его, или он умер от заражения крови, или по какой другой причине — было неизвестно. Он так и не очнулся от своего горячечного забытья и ушёл от них глубокой ночью, на третьи сутки после операции.

Больше всего это отразилось на Арине. Она замкнулась в себе и день напролёт пропадала в парке с эму, отгораживаясь от людей своим молчанием и ледяной маской на лице. Ярослав знал, что это минует, что его сильная подруга оправится от очередного удара судьбы и снова займёт своё место рядом с ним. Но без её поддержки ему приходилось тяжело.

И если друзья Арины видели, как она мучается, и сочувствовали ей, то пришлые совсем не понимали её. Всякий раз, когда она торопилась к страусам, они осуждающе глядели ей вслед. «Неужели общество безмозглых птиц лучше человеческого? — ясно читалось на их лицах. Она напоминала им Павлика. — Несчастный шизофреник, пусть земля ему будет пухом — такая же нелюдимая и странная, и у неё такая же необъяснимая привязанность к диким и опасным тварям».

О том, кто такой Павлик, и каким образом Саша получил столь ужасные раны, Игнат рассказал на следующий день, после того, как мальчику ампутировали ноги.