Грибница

Они поняли, что это одно и то же стадо, когда на их лагерь напали во второй раз. На счастье опять никто не пострадал: кабанов вовремя заметил дозорный. Это был Николай, он услышал похрюкивание и повизгивание задирающихся поросят, а потом кусты затрещали под натиском кабаньих туш. Напрягая голосовые связки, мужчина прокричал: «Кабаны!» и дал очередь в небо. Звери не испугались выстрелов, а наоборот — ринулись в сторону их источника. Но Николай их не дожидался — бросил автомат и помчался к раскидистому двуствольному тополю, что рос неподалёку. Мужчина как раз успел взобраться по развилке достаточно высоко, когда под деревом оказались кабаны. Это были здоровенный секач со свиньей и шестеро подростков. Всё кабанье семейство с остервенением набросилось на ни в чём не повинный тополь. В считанные минуты со ствола ободрали кору на высоту метра от земли, изрыли вокруг дёрн, пытаясь выдрать дерево с корнем. Глядя на это сверху, Николай пожалел, что бросил автомат: с его теперешней позиции он смог бы легко перестрелять всех кабанов.

Внезапно со стороны лагеря послышались подбадривающие выкрики, потом взревел двигатель и, слепя прожекторами, прямо через молодую посадку на выручку Николаю попёр БРДМ. Броневик валил деревья как спички и вот он уже оттеснил взбешённых кабанов и подъехал вплотную к тополю. Николай спрыгнул на крышу и через верхний люк спустился в кузов. Кабаны убежали.

Игнат предположил, что это очередная случайность — просто их маршрут пересёк миграционную тропу кабанов, по которой двигалось злополучное стадо. Чтобы этого не повторилось, решили круто изменить курс и направились в степную зону, где кабаны не водились.

Недалеко от Кировска стали подумывать, что пора бы подыскать подходящее место для зимовки и осесть там: с наступлением морозов им приходилось жить в тесноте кузова и долго так продолжаться не могло. Сильно не выдумывали. Крохотное сёлышко недалеко от дороги и от лесополосы — источника дров — вполне годилось для их нужд. Десяток маленьких глинобитных хаток выглядели достаточно гостеприимными и уютными. Мертвецов там было мало: по одному — два старика в каждом домике, и похоронить их в одной братской могиле не составило особого труда для шестерых мужчин. Пока женщины прибирались в трёх соседних домишках, Игнат с мужиками съездили в ближайшее местечко за припасами. И зажили. Дровяные печи исправно грели комнаты, в погребах обнаружились запасы прошлогодних разносолов, потом подвезли ещё и дизельный генератор, телевизор с DVD-плеером из соседнего зажиточного села, и стало вообще отлично.

Несчастье случилось в начале третьей недели их пребывания тут, когда потребовалось пополнить запас дров.

Игнат с Сашкой, Фёдором и увязавшейся с ними Светкой поехали к посадке, чтобы повалить и приволочь на буксире сухой ствол. Подходящее дерево нашлось не скоро — видать весь ближний сухостой прежние жители села растащили ещё в прошлые зимы. От напора броневика дерево рухнуло в колючие заросли боярышника. Упавшей веткой зацепило прожектор на крыше БРДМа и Игнат поднялся туда, чтобы определить повреждения. Не дожидаясь его, Саша и Фёдор уже полезли обвязывать упавший ствол цепью. Почти сразу из кустов послышались их крики, дикий поросячий визг, а потом Игнат увидел страшную картину. Из зарослей вылетел Саша и плашмя упал в снег подле броневика. Следом за ним выскочил огромный кабан — ещё секунда и он уже около мальчика. Игнат и подумать не мог, что эта неповоротливая на вид туша способна перемещаться с такой скоростью. Опустив рыло к земле, зверюга поддел длинными кривыми клыками Сашу в бок, перевернул его на спину и стал терзать его живот. В этот момент он представлял собой ярость в чистом виде. Память о собственной ране, запах крови противника, боль от утраты любимого существа — Павлика — подстёгивали секача отмстить, и кабан рвал и топтал свою жертву, пока Игнат не опомнился и не спрыгнул через верхний люк в броневик за автоматом. Тогда загрохотали выстрелы и, несколько раз раненый, вепрь вынужден был спасаться бегством.