Грифон

— Понимаю, — кивнул головой я и, переглянувшись с Василисой, сообщил: — У нас… тысяча пятьсот монет.

— Скоолько?! — глаза старика вытаращились так, что казалось — сейчас они вывалятся из орбит. — И все… такие?!

— Нет. Есть и другие. Те немного подешевле. Но основная масса такие, как я вам дал.

— У меня в голове не укладывается. — Старик переводил взгляд то на меня, то на Василису, будто подозревая, что мы шутим, — я не верю! Такого не может быть! Как, как вы получили эти монеты?!

— Клад нашли, я же вам сказал. Только вот как теперь определить их примерную стоимость? Это работы на несколько дней.

— Это точно, это точно, — задумался старик. — Вы понимаете, в какую сумму это вылезает? Даже если каждая монета стоит по пять тысяч долларов, у вас на семь с половиной миллионов товара! А если там, как вы говорите, таких монет, что вы мне дали, большинство, то сумма сразу увеличивается в разы! Ну-ка, прикинем — если по тридцать тысяч… о господи! Я таких денег в жизни не видал! Сорок пять миллионов долларов! Нет, это нереально. Давайте думать, как быть. Никто такую сумму сразу не отдаст. При всем желании. Хотя… в общем, так, если за все вам дадут тридцать миллионов — согласитесь?

Я внимательно посмотрел на старика и сделал умное лицо. Если честно — такие суммы меня просто ошеломляли. Несколько минут я вообще ничего не мог сообразить — для парня с рабочей окраины перечисление абстрактных миллионов было сродни космическим расстояниям, которые разум отказывается понимать — два парсека, три парсека… сто парсеков. Наконец, опомнившись, я ответил, прервав повисшую паузу:

— Да. Согласимся, — и посмотрел на Василису. Та была безмятежна и спокойна, как магнолия. Скорее всего она привыкла слышать о таких суммах — все-таки дочь олигарха… покойного олигарха.

— Хорошо. Сейчас я поговорю с московским человеком и озвучу его решение, — нахмурился старик. — Не знаю, как он отреагирует на такое известие. Это слишком серьезно, чтобы… в общем — увидим. Извините.

Старик поднялся на ноги и быстро пошел в дом. Мы остались вдвоем. Неожиданно Василиса сказала:

— Мне не по себе. Такие суммы… ты-то вон какой спокойный, как скала, а у меня аж поджилки трясутся!

Я расхохотался, глядя на недоуменное лицо Василисы. Она обиженно поджала губы и подозрительно спросила:

— Чего такого смешного я сказала?

— Извини, — выдавил я из себя, откашлявшись и подавив приступы смеха, — я глядел на тебя и думал, что ты такая спокойная, как скала, что тебе в привычку оперировать такими суммами! А ты вон чего!

— Ты что, думаешь, я целыми днями миллионы считала, что ли? — улыбнулась Василиса. — Сижу эдак и над миллионами чахну? Да у меня в руках больше пятисот баксов никогда не было! Карточка, что отец дал, — с лимитом в пятьсот баксов, и все!

— Ничего себе — и все! — хохотнул я. — Если бы у меня когда-нибудь была карточка с лимитом пятьсот баксов…

Я не успел закончить свои мечты о пятисотбаксовой карточке — их прервал не вовремя пришедший нумизмат:

— Все, договорились! Слушайте: завтра человек приедет сюда. Я вас попрошу оставить эти пять монет у меня — не беспокойтесь, мы сейчас напишем расписку, снимем на видео то, как вы передаете мне монеты. Безопасность гарантирую. Зачем оставлять? Вы должны понимать — человек едет издалека, оставляет свои дела, ломает свои планы — и вдруг вы передумаете или же, тьфу-тьфу, с вами что-то случится — он не должен приехать зазря. Иначе моя репутация будет подорвана.

— Да нет проблем, — пожал я плечами. — Когда встречаемся? Когда он будет здесь?

— Завтра. В полдень. Он вылетает на своем самолете. Принесите с собой весь клад, и желательно в том, в чем он хранился, — для антуража. Если, конечно, оставили емкость. Оставили? Замечательно! Ну что же — займемся оформлением передачи монет.

Ушли мы от старика через час. Пока оформили монеты, пока попили чаю — без этого он нас не выпустил. Во время чаепития он разглядывал переданные ему монеты, и его глаза горели, как у фанатика.

Меня забавляло такое трепетное отношение к маленьким кружочкам металла. Честно говоря, никогда не занимался собирательством, коллекционированием — неинтересно, и все. В моем понимании это было чем-то вроде страсти Плюшкина к собиранию старых, ненужных вещей. Впрочем, каждому свое. Почему и нет? Человек увлечен интересным делом, а кроме того, зарабатывает на нем хорошие деньги. Можно только позавидовать тому, кто превратил увлечение в работу и получает от нее удовольствие. «Да шоб мы так жили!» — только и скажешь.

Вызванное нам такси, преодолевая пробки, в считаные два часа донесло нас до набережной, где мы собирались хорошенько посидеть. Посидели. Слегка выпили, хорошо покушали, посмотрели на то, как над морем кружатся летательные коврики — Василиса сказала, что мы обязательно купим такой. Чего бы это ни стоило. Самый лучший, швейцарский, со специальным тентом, обтекателем и всякими такими причиндалами. Что мы, нищие, что ли? Таскаться по пробкам совсем не входит в ее жизненные приоритеты.

Сытые, довольные, мы отправились на квартиру, где и обнаружили, что нас ограбили.