Григорий Явлинский

Странно порой переплетаются ассоциации, совершенно неожиданно перескакивая с одного на другое. Размышляя о Г. Явлинском, я вдруг вспомнила В. Белинского. Он писал, что человек сам не способен понять в чем его счастье, что его надо к счастью вести кулаками. Он писал также, что завидует своим соотечественникам, которые будут жить в России через сто лет, потому что уж они-то точно будут счастливы. В. Белинский писал это в 1841 году. Ровно через сто лет, С.-Петербург, в котором он жил, оказался в блокаде. «Счастливые» соотечественники В. Белинского защищались от фашизма, тоже претендовавшего на истинное знание о том, что есть счастье.

Имеет ли право Явлинский или какой-либо другой политик прибегать к силовым методам, утверждая в жизнь свои идеи?

Не приняты программа «500 дней», программа «Согласие на шанс», да и сам он, хоть и добровольно, но все же ушел из высших эшелонов власти. Впоследствии поражения множились: неудача на выборах 1996 года. Небезынтересно в связи с этим вспомнить результаты опросов общественного мнения. Странный народ эти социологи. Рассматривают человека так, как будто хотят его съесть: на вкус, на цвет, на запах. Впрочем, я тоже иной раз подхожу к людям с такой же меркой: кислых и сладких избегаю. А Г. Явлинский производит нормальное впечатление, в отличие от Чубайса или Жириновского. А что касается силы — слабости, крупности-мелкости и прочего, выявленного на подсознательном уровне, то слабый не удержался бы в политике так долго. Его ум, профессионализм, компетентность в вопросах экономики вызывают уважение у многих людей. Интересен и еще один нюанс, выявленный социологами. Явлинский устойчиво сохраняет, по мнению опрошенных, образ самого светлого политика[63], а также имидж положительного литературного героя.

Я не попала в число опрошенных, но все же рискну высказать свое мнение об этом человеке. Когда говорим о Г. А. Явлинском, то пожалуй, речь надо вести об отсутствии агрессивности, о слабо выраженной воле к власти. Воля к власти и воля к культуре исключают друг друга, они не могут сосуществовать рядом. На мой взгляд, в характере Григория Алексеевича превалирует воля к культуре. История человечества знала правителей, у которых была воля к культуре, но это скорее было исключение, чем правило. Для него типично высказывание: «В конце концов, я ведь не себя предлагаю, а определенный комплекс идей». Похоже, что он полагает, будто люди станут о нем судить по его делам. К сожалению, в нашем обществе превалируют другие критерии.

О человеке подчас составляют мнение, опираясь не на мысль, а на свои ощущения. В результате образ политика часто воспринимается очень примитивно. Если сумел взять власть — значит сильный. Не сумел — слабый. Если бы судили по делам, к примеру, нынешнего президента, то… И уж тем более вряд ли в большинстве своем люди станут изучать его программы, разыскивая его брошюры и книги в библиотеках.

Кто из психологов сможет объяснить неистовую любовь к Сталину, угробившему столько людей! Каким образом становится возможным приход к власти Гитлера, Муссолини? Нет, никто не торопится изучать ни «комплекс идей» Явлинского, ни программы. Однако прочитав в «Молодой гвардии» статью о программе «Согласие на шанс» под заголовком «Шанс Явлинского — шанс на гибель Родины», перенасыщенную негативными эмоциями, кто-то скажет: «Теперь я все про Явлинского знаю и про его программу тоже». Передергивание фактов, обильно политое ядом озлобленности автора статьи Чичкина, его субъективное мнение станет мнением легковерного читателя.

Объем программы «Согласие на шанс» превышает сто страниц. Рефераты были опубликованы в «Известиях», затем программа была издана отдельной брошюрой. А доступ к средствам массовой информации для Г. А. Явлинского порой бывает ограничен. Например, известно, что в некоторых регионах в канун президентских выборов 1996 года непонятно чье негласное распоряжение не упоминать имя Явлинского, кроме как в официальных сообщениях, не позволило ему воспользоваться так называемой скрытой рекламой.

Три месяца в девяносто первом