Я посмотрел на него. У него было такое лицо, какое у него уже раз было, когда он мне сказал одну тайну.
— Запомните: 16 декабря.
— Зачем?
— Увидите, прощайте…
Но он вернулся еще раз.
— Я вам скажу… Вам можно… 16-го мы его убьем…
— Кого?
— Гришку.
Он заторопился и стал мне объяснять, как это будет. Затем:
— Как вы на это смотрите?
Я знал, что он меня не послушает. Но все же сказал:
— Не делайте…
— Как? Почему?
— Не знаю… Противно…
— Вы белоручка, Шульгин. <…> Так сидеть нельзя. Все равно. Мы идем к концу. Хуже не будет. Убью его, как собаку… Прощайте…» [279]
Пуришкевич был прав в том, что все шло к концу. Но он ошибался, говоря что «хуже не будет».
Глава 27
Князь Юсупов
«Как трудно имеющим богатство войти в Царствие Божие!»
«Целованием ли предаешь Сына Человеческого?»
«Какое счастье — воспитание души аристократов».
Князь Феликс Феликсович Юсупов, граф Сумароков-Эльстон, был одним из красивейших людей того времени, человеком, получившим блестящее европейское образование и воспитание и при этом единственным наследником несметного фамильного состояния Юсуповых. Не будет преувеличением сказать, что по богатству Юсуповы могли соперничать с самой царской фамилией — одни только доходы с их имений составляли в год примерно 10 миллионов рублей, что в то время было просто астрономической суммой. К началу XX столетия Юсуповы были крупнейшими в России землевладельцами и промышленниками. Роскоши юсуповских дворцов могли позавидовать великие князья. К примеру, комнаты Зинаиды Николаевны, матери Феликса, были обставлены мебелью французской королевы Марии-Антуанетты. Картинная галерея по своему подбору соперничала с Эрмитажем. А драгоценности Зинаиды Николаевны включали сокровища, ранее принадлежавшие чуть ли не всем королевским дворам Европы. Зинаида Николаевна была в близких отношениях с великой княгиней Елизаветой Федоровной и ее московским двором.
Когда после смерти брата Николая, погибшего на нелепой дуэли, князь Феликс вступал в наследство и объезжал свои необъятные земли, он, по его собственному признанию, чувствовал себя молодым государем, вступающим в права над своим королевством.
Ходили, однако, слухи, что над родом Юсуповых тяготело страшное проклятие за то, якобы, что происходили они от татарских князей, проливших кровь тысяч невинных христиан. Почти все наследники рода Юсуповых по мужской линии не доживали до двадцати шести. Средний сын Юсуповых умер младенцем, а старший сын, прямой наследник, был убит на дуэли, полгода не дотянув до двадцатишестилетнего возраста. Но младший из рода Юсуповых, князь Феликс, перешагнул эту роковую черту.
Феликс был довольно странной фигурой. В младенчестве его одевали, как девочку, отпускали локоны до плеч, завязывали банты — так велико было желание княгини Зинаиды Николаевны иметь дочку вместо третьего сына. Когда Феликс подрос, ему все еще нравилось облачаться в женскую одежду, в которой его не раз видели и в Питере, и в Париже в обществе весьма сомнительных персон. Первым его сексуальным опытом, по всей видимости, была связь с мужчиной: в мир гомосексуализма его ввел старший брат Николай, и в будущем Феликс будет предпочитать гомосексуальные отношения гетеросексуальным.
О Распутине Юсупов впервые услышал в Англии, где он учился в Оксфорде. Там он весело проводил время с подобными ему молодыми титулованными джентльменами, в числе которых был и будущий португальский король Мануэль. Как-то он прочитал в английской газете, что какой-то средневековый старик так сблизился с семьей, что его во всем слушают. Феликс, который рос в семье Николая и Аликс почти приемным сыном, возревновал и заволновался такой перемене в семье и написал письмо Муне Головиной (невесте его покойного брата, давшей, очевидно, обет девственности). В своем письме Феликс презрительно отзывался о старце, которого никогда сам не видел. В ответ Муня написала ему: «
К сожалению, Юсупов, кажется, так никогда не понял и не принял эти простые слова. Досадно сознавать, что и сегодня большинство людей, даже из числа тех, кто пишет или говорит про Распутина, так же, как Юсупов, не поняли все той же простой истины.