Григорий Распутин: правда и ложь

И самыми страшными врагами стали члены той семьи, которой Григорий Ефимович посвятил всего себя, — семьи Романовых. 1 ноября 1916 года великий князь Николай Михайлович, известный масон (и тоже, как и великий князь Дмитрий, гомосексуалист), передал в адрес государя письмо, в котором были такие строки: «Я долго колебался открыть тебе всю истину, но после того, как твоя матушка и обе сестры убедили меня это сделать, я решился. Ты находишься накануне эры новых волнений, скажу больше: накануне эры покушений. Поверь мне: если я так напираю на твое собственное освобождение от создавшихся оков, то я это делаю не из личных побуждений, которых у меня нет, — и в этом ты уже убедился и ее величество тоже, — а только ради надежды и упования спасти тебя и твой престол и нашу дорогую родину от самых тяжких и непоправимых последствий»[272].

Царица прочитала письмо великого князя Распутину. «„Не проглянуло нигде милости Божией, ни в одной черте письма, а одно зло, как брат Милюков, как все братья зла…“ — ответил тот»[273].

Варламов сообщает об интересном событии: «В октябре 1916 года в Петроград приехал известный оптинский старец Анатолий, некогда бывший келейником старца Амвросия. Существует предположение, что этот приезд не был случайным: государыне хотели представить старца подлинного и отвратить ее от Распутина».

«Помню неудачную попытку повлиять на лиц, ослепленных страшным мужиком, через оптинского старца Анатолия, привезенного для этого в Петербург», — вспоминал С. Фудель.

Иначе расценили приезд старца Анатолия авторы статьи, опубликованной в альманахе «Жизнь вечная» в августе 1996 года.

«Приезд старца Анатолия Оптинского в Северную столицу некоторые люди, стоявшие близко к государю Николаю Второму, пытались использовать, чтобы удалить от царской семьи старца Григория Ефимовича Распутина, противопоставив оптинскому старцу друга царя.

Однако преподобный Анатолий не пошел на это. Он дал ясно понять, что удаление Распутина от государя есть дело невозможное и преступное, так как на это не было Божьей воли.

После закладки часовни Шамординского подворья старец Анатолий вернулся в Оптину пустынь»[274].

Государь тоже знал, что Распутин послан его семье Богом. Но ему было очень тяжело, вопреки мнению всего света, прислушиваться к мнению Григория Ефимовича. И супруга часто просила его, чтобы тот был тверже и чтобы не стеснялся советов старца. «Даже дети замечают, что дела идут плохо, если мы Его не слушаем, и, наоборот, хорошо, если слушаем», — писала государыня за день до убийства Григория Ефимовича.

«Я чувствую, что поступаю жестоко, терзая тебя, мой нежный, терпеливый ангел, но я всецело полагаюсь на нашего Друга, который думает исключительно о тебе, о Бэби и о России, благодаря Его руководству мы перенесем эти тяжелые времена. Это будет жестокая борьба, но Божий человек находится вблизи, чтобы благополучно провести твой челн через рифы…»[275]

«Милый, верь мне, тебе следует слушаться советов нашего Друга. Он так горячо денно и нощно молится за тебя. Он охранял тебя там, где ты был, только Он, — как я в том глубоко убеждена и в чем мне удалось убедить Эллу, и так будет и впредь, — тогда все будет хорошо. В „Les Amis dе Dieux“ один из Божьих старцев говорит, что страна, где Божий человек помогает государю, никогда не погибнет. Это верно — только нужно слушаться, доверять и спрашивать совета — не думать, что Он чего-нибудь не знает. Бог все Ему открывает. Вот почему люди, которые не постигают Его души, так восхищаются Его удивительным умом, способным все понять. И когда Он благословляет какое-нибудь начинание, оно удается, и если Он рекомендует людей, то можно быть уверенным, что они хорошие люди. Если же они впоследствии меняются, то это уже не Его вина — но Он меньше ошибается в людях, нежели мы, — у Него жизненный опыт, благословленный Богом»[276].

Ситуация тем временем накалялась. Милюков, выступая в Государственной думе, бросил в лицо императрице открытое обвинение: «Глупость это или измена?» Член Думы, черносотенец и англофил Пуришкевич, будущий соубийца Распутина, выступил вскоре после Милюкова с гневной антираспутинской речью: «Распутин в настоящее время опаснее, чем некогда был Лжедмитрий… Господа министры! Если вы истинные патриоты, ступайте туда, в царскую Ставку, бросьтесь к ногам царя и просите избавить Россию от Распутина и распутинцев, больших и малых»[277].

Все эти речи газеты разносили по всей России и ее фронтам. Варламов так обобщает сформированное в ту пору общественное мнение: «Осенью 1916 года некогда поверившая слухам о связи императрицы с Распутиным и распевавшая „Царь с Георгием, а царица с Григорием“, измученная неудачной, тяжелой войной Россия еще в большей степени уверовала в то, что во дворце — измена. Самое страшное, что только может быть во время неудачной войны»[278].

Василий Шульгин приводит в своих воспоминаниях разговор с Пуришкевичем:

«— Послушайте, Шульгин. Вы уезжаете, но я хочу, чтобы вы знали… Запомните: 16 декабря…