Григорий Распутин. Россия под гипнозом

«…– Послушай, братец, – продолжал я, положив руку ему на плечо. – Ответь мне по совести: ты любишь батюшку царя и мать Россию; ты хочешь победы русскому оружию над немцем?

– Так точно, ваше превосходительство, – ответил он. – Люблю царя и отечество и хочу победы русскому оружию.

– А знаешь ли ты, – продолжал я, – кто злейший враг царя и России, мешает нам воевать, кто нам сажает Штюрмеров и всяких немцев в правители, кто царицу в руки забрал и через нее расправляется с Россией?

Лицо городового сразу оживилось.

– Так точно, – говорит, – знаю, Гришка Распутин.

– Ну, братец, его уже нет: мы его убили и стреляли сейчас по нем. Ты слышал; но можешь сказать, если тебя спросят: «Знать не знаю и ведать не ведаю»? Сумеешь ли ты нас не выдать и молчать?

Он призадумался.

– Так что, ваше превосходительство, если спросят меня не под присягою, то ничего не скажу, а коли на присягу поведут, тут делать нечего, раскрою всю правду. Грех соврать будет…»[325]

Надо отдать должное системе царской империи по отбору сотрудников в свои органы: кадры были отменные! Что в жандармерии, что, как показывает данный случай, в полиции в целом. Сюда набирали людей, прошедших военную службу, достаточно зрелых и опытных (Власюку было 48 лет, Ефимову – 59), которых за понюшку табака было не купить, тем более – обмануть лживыми лозунгами. Для таких служба – превыше всего! Неудивительно, что с первых дней так называемой Февральской революции восставшие стали громить именно жандармские и полицейские участки, откуда исходила явная угроза для разного рода бунтовщиков и социалистов.

Зная это, ещё больше жаль старого служаку Степана Власюка. Ведь, как показывает вся эта история, городовой Власюк ошибся. Покинув свой пост, он оставил подконтрольный ему участок без наблюдения. И, пока беседовал с «господами», именно в это время (за каких-то 10–15 минут!) со двора Юсуповского особняка через Максимилиановский переулок выехала

та самая машина, на которой прочие члены группировки вывозили мёртвое тело Григория Распутина. В этом детективе караульный просмотрел самое главное: кто и на какой машине вывозил с места преступления труп! Потому что он просто-напросто… разговаривал. С каким-то депутатом (которого потом на допросе опознал по газетной фотографии), в присутствии молодого князя Юсупова. Для чего, собственно, и был вызван в княжеские покои.

Ничего удивительного, что, когда Власюка на следующий день будут допрашивать жандармы, тот, к их немалому удивлению, не мог показать ничего конкретного:

«…Я опять осмотрел улицу и двор, но по-прежнему все было тихо и никого не было видно. Минут через 20 ко мне на посту подошел обходной околоточный надзиратель Калядич, которому я рассказал о всем случившемся».

Власюк ничего не видел.

И это было горькой правдой. Как правдой оказался и должностной проступок со стороны караульного: покинув свой пост и уйдя туда, куда позвали, полицейский своими действиями нарушил все писаные и неписаные инструкции. В результате, проглядел тот автомобиль. А потому не видел: кто это сделал, сколько было в машине человек, вывозили чего-нибудь или нет, а также (самое важное!) на каком авто скрылись злоумышленники.

Можно представить ликование Пуришкевича и Юсупова, так ловко провернувших дело! Они со свое задачей (пусть и не безупречно) всё-таки справились. Оставалась самая малость: покинуть дворец самим. Сначала на автомобиле санитарного поезда убыли депутат и доктор; после них на собственном роллс-ройсе – сам хозяин.

Да, не исключена ещё одна интрига, связанная с автомобилем санитарного поезда Красного Креста Пуришкевича. Вполне возможно, что ушлый депутат обратился к городовому Власюку с «маленькой просьбочкой»: не указывать в своём рапорте этой машины. Не видел, мол, ничего – и всё!

– А то, знаете, затаскают…