Григорий Распутин. Россия под гипнозом

«…В течение 20–30 минут после выстрела не проезжал по Мойке никакой автомобиль или извозчик. Только спустя полчаса проехал по Мойке от Синего моста к Поцелуеву какой-то автомобиль, который нигде не останавливался. О выстрелах я дал знать по телефону в 3-й Казанский участок, а сам пошел в сторону выстрелов. На Почтамтском мостике я увидел постового городового Власюка, который тоже слыхал выстрелы, и, думая, что они произведены на Морской улице, шел ко мне навстречу с целью узнать, где и кто стрелял. Я сказал, что выстрелы были произведены в районе д. № 92 по Мойке. После этого я возвратился на пост и больше ничего не видел и не слыхал. Помню, что со времени, как раздались выстрелы, до 5–6 час. утра я не видел других, проезжавших по Мойке, автомобилей, кроме вышеуказанного. Больше ничего не могу показать…»

Как видим, о каком-либо «закрытом автомобиле» ни слова.

В юриспруденции есть такое понятие: «по горячим следам». Это когда правоохранительные органы получают (в данном случае – от свидетелей) самые свежие и, следовательно, ценные показания. Временной фактор здесь играет первостепенную роль: чем быстрее – тем лучше! Потому как со временем что-то забывается, что-то додумывается, а что-то – целенаправленно утаивается.

Приведённые выше показания дворник Лазуков и городовой Ефимов дали на следующий день после случившегося – то есть «по горячим следам». Так что не верить им нет никаких оснований.

Из сообщения в «Вечернем времени» от 19 декабря 1916 года:

«…Через некоторое время по черному ходу вышло несколько лиц, с какой-то большой ношей в руках. Ношу эту положили в автомобиль и куда-то увезли».

Дубль-фаэтон великого князя Дмитрия Павловича мчался сквозь ночной Петроград. На крыле автомобиля развивался императорский штандарт – надёжный пропуск для беспрепятственного проезда сквозь все полицейские посты…

Мало ли что потом по этому поводу могли выдумать англичане?

Вновь перейдём к аналитике.

Итак, после смертельных выстрелов в «старца» первостепенной задачей злоумышленников, как уже было сказано, являлось: во-первых, немедленно избавиться от трупа; а во-вторых, срочно покинуть дворец. Было ещё и третье: к преступной группе не должен был быть прикосновенен член Императорской Фамилии (в данном случае – великий князь Дмитрий Павлович).

И в этом плане у великого князя были полностью развязаны руки: имея собственный автомобиль (на котором прибыл во дворец), он не зависел от чьего-либо транспорта, ибо, как уже говорилось, был автономен.

Так что, когда встал вопрос, кому уезжать из дворца в первую очередь и на чём, решение нашлось очень быстро: на дубль-фаэтоне «Металлуржик» Дмитрия Павловича. Великий князь занял место за рулём, поручик Сухотин рядом. Туда же, позади передних сидений, загрузили и труп Распутина, занявший всё свободное пространство. Именно поэтому пришлось взять с собой не двух, а одного солдата, который с трудом разместился на трупе. Подняв тент, беглецы помчались в сторону Большого Петровского моста.

Да-да, именно эти двое и солдат. Плюс труп. Ехать кому-то ещё не было смысла. Тем более – Пуришкевичу и д-ру Лазоверту. Говоря о последнем, следует заметить, что он своё уже отработал: и яда всыпал, как было велено; и смерть «старца» констатировал настолько «блестяще», что целое столетие после этого ходили слухи, будто Распутина скинули с моста живым. Тандем Пуришкевич-Лазоверт убудет чуть позже – на своём «Руссо-Балте», с доктором за рулём. Ну а самым последним покинет дворец непосредственный его хозяин – князь Ф. Юсупов. Это случится уже утром, около шести часов.

Вот и всё. Феликс был доволен: со «старцем» было покончено! Да, теперь его жизнь существенно усложнится, но всё это ничто в сравнении с тем, что переживал русский народ, когда у Трона находилось это безобразное чудовище. А он, князь Феликс Юсупов-младший, готов на всё! Пусть даже это всё… это всё… всё…

В то утро Феликс уснул так быстро, как засыпал, будучи ребёнком.

* * *

Обстоятельство № 17.

Заключительный аккорд депутата Пуришкевича.