Григорий Шелихов

Америке?.. Матросов, промышленных, рукомесленных и сошных вербовать

доводилось и чем удержать знаю, а господ офицеров, да еще из дворян...

- Не сладка Америка, господин Колумбус, в вашем рассуждении, -

расхохотался Альтести. - Но мы дезертирство отсечем - вы заплатите мне

десять червонцев в Петербурге за добровольную голову, сданную компании

высочайшим указом по адмиралтейству: "Сим повелеваем для пользы

отечественной откомандировать с сохранением..." За таким ордером

господам волонтерам, - вы им, конечно, предоставите двойной оклад по

чину и паевой интерес, - за таким ордером податься некуда, кроме как

по разжаловании рядовым в сибирские полки... Я не вельможа - посулами

торговать... Слово Альтести - дело чести! - самодовольно сказал грек.

- Быть по-вашему, Симон Атанасович. Плачу против указа! -

согласился Шелихов, уверовав в ловкость и всемогущество пролазы, столь

третируемого Зубовым.

Такая запродажа людей казалась мореходу обыкновенной торговой

сделкой, а оговоренная гарантия придавала ей характер государственной

поддержки и необходимой солидности. Вербовка - он знал, что такое

вербовка! Завербованные в Охотском промышленные, получив задатки и все

пропив в кабаках, отказывались грузиться, выбегали голыми на мороз,

шумствовали. Приходилось охотского коменданта Готлиба Коха просить

оправдать подписи. На пропойцу наденут компанейское казенное платье,

завяжут в мешок либо закуют в оковы, загонят на корабль - и плыви,

куда деньги брал. Коменданта даром не побеспокоишь, с головы тоже

платить приходилось.

- Сорок червонцев за вами уже сосчитал! - уверенно сказал

Альтести; он находил еще менее предосудительной заключенную сделку. -

Лейтенант Быкадоров и мичман Дубяга, два славных Аякса балтийского

флота, храбрецы и преотчаянные дебоширы. Сколько они галер шведских

брандерами в шхерах пожгли - за этих людей, что в Америку уйдут, и со

шведов взять не грех! В долгах они по уши. Эти хоть завтра репорты на

Америку подадут, - Альтести загнул два пальца на руке. - Теперь мичман

Талин - три! Наплавков, провиантмейстер, человека кулаком убивает, но

поедет - под следствием он, с господином Шешковским политические

неприятности. Это уже четыре! А то есть еще вице-адмирал - Мордвинов,

Николай Семенович, кораблестроитель...* Этот для вашего дела пятерых

стоит... Аккуратный, чисто англиц, и в Англии учился! Уволили его за

попустительство матросне и мастеровщине. А корабли строить хочет по

своим прожектам - быстроходные, многопушечные, да ходу ему нет в

адмиралтействе. Кроме Грейга, все адмиралы в подрядчики пошли, потому

и флот наш, как государыня на кронштадтском смотру изволила сказать,

только для ловли сельдей пригоден... Мордвинов золотой человек, за

него, чтобы сманить к вам, Григорий Иваныч, - уговор дороже денег, -

меньше пятидесяти червонных согласиться невозможно... (* Видный в

дальнейшем, в царствование Александра I, государственный деятель,

пользовавшийся славой либерала и антикрепостника.)

- Ладно, ладно, господин Альтести, за нужных людей не постою

надбавкой. Мордвинова беспременно уговорите, чтоб в Америку просился,

там он за короткое время, обещайте, разживется... За каждое спущенное

со стапелей судно две тысячи наградных в контракте подпишу, так и

скажите! Мне простите, Симон Атанасович... спешу дела намеченные до

вечера оправить...

Шелихов явно торопился с отъездом, он хотел застать президента

коммерц-коллегии на дому. Но Альтести еще не исчерпал ассортимент

возможных услуг и имеющихся у него товаров. Человек, ежели правильно о

нем понимать, по мнению Альтести, самый ходкий и самый дешевый или

дорогой, смотря к чему предназначается, товар. Стамбульская профессия

и петербургская практика в доме патрона Зубова навсегда убедили в том

Альтести. Богатые турки, левантийские и французские купцы, английские

лорды и русские бояре - все они на один покрой шиты и до гурий охочи,

и этот сибирский купец, раз миллионщиком стал, должен тяготеть к

сладчайшему из наслаждений.

- В Сибири... Сибирь... - запинаясь говорил Альтести, вплотную

подходя к мореходу и не сводя с него глаз, - бедна Сибирь радостями

жизни, Григорий Иваныч. Нет у вас цветочков этаких, чтобы голова от

них кружилась, душа умилялась благоуханием невинности, белизной

лепестков, негою. Вместо роз и фиалок у вас остячки, бурятки, алеутки.

Для чего жить человеку, если дано ему красоту и чувство ценить? Тяжело

среди сибирской дикости, и потому хочу вам предложить гувернатку.

- Гувернатку?! Хватает и без них начальства, на кой она в нашем

торговом деле? - удивился Шелихов, с беспокойством следивший за

словесными петлями Альтести.

- То есть как это начальство? - в свою очередь изумился Альтести.

- Не начальство - девицу, нежную, всеми изяществами украшенную,

которая сама начальства и покровителя искать принуждена, в дом

предлагаю... Государыня по прожекту Ивана Ивановича Бецкого